|
И она кольнула меня булавкой. Глаза голубые, сама фута два в высоту, стоит и ухмыляется. Я как эту ухмылку увидел, так у меня кровь в жилах застыла. И пока я пытался понять, что к чему, она меня еще раз ударила. И еще. И еще. Я понял, что она пытается меня убить, и завопил. А кто б смолчал? – спрашивает. – А потом вы пришли, а кукла вон в те кусты шмыгнула. Бога ради, констебль, проводите меня до такси, я домой поеду, а то, врать не стану, страшно до одури». И я беру этого выпивоху под руку, думая: «Вот бедняга, что ж это тебе в пьяном угаре мерещится». Но сам гадаю: откуда же у него раны на ногах? Мы выходим на бульвар, франт все еще дрожит, я жду такси. И вдруг он как завопит: «Вон она! Смотрите, вон она!» Я смотрю, куда он показывает, и вижу, как что-то бежит по тротуару. Там довольно темно, и я подумал, что это кошка или собачонка. На обочине припаркована машина, к ней-то эта кошка – или что там было – и идет. Франт знай надсаживается, я пытаюсь разглядеть, что же там такое, и тут на улицу выезжает грузовик. Сбивает животину и скрывается из виду. Я даже свисток к губам поднести не успел. Бедолага еще шевелится – я-то уверен, это кошка, – и я бегу туда, доставая пистолет. «Пристрелю, чтоб не мучилась», – думаю. И стоило мне ступить на дорогу, как машина, которая стояла на обочине, легковушка такая двухместная, срывается с места. Только ее и видели. Я подхожу… – Он развернул пакет. – И вот что там было.
Ирландец достал из пакета куклу, вернее, то, что от нее осталось. Колесо грузовика проехало по туловищу, расплющив его. Одна нога оторвалась, другая висела на нитке, одежда порвалась и испачкалась в дорожной пыли. Это была кукла, но странным образом она действительно напоминала изуродованного карлика. Голова безвольно свисала на грудь. Макканн, подойдя, поднял ее голову. А я смотрел… смотрел, обмирая… Меня бросило в дрожь. У куклы было лицо Петерса! И в его чертах, приглушенное, точно сокрытое тончайшей вуалью, проступало выражение дьявольского восторга. То же выражение, которое исказило его лицо после смерти!
Глава 7 Кукла Петерс
Шевлин внимательно наблюдал за мной. Похоже, он был доволен произведенным впечатлением. – Ну и мерзкая вещичка, да, док? – спросил он. – Доктор все понял, Макканн. Я же тебе говорил, у него мозги что надо! Он посадил куклу себе на колени, будто побагровевший от натуги чревовещатель, и я не удивился бы, если бы с этих изогнутых в зловещей ухмылке губ слетел дьявольский смех. – Так вот, доктор Лоуэлл, – продолжил Шевлин. – Стою я там, смотрю на эту куклу. Поднимаю ее. Говорю себе: «Тут что-то нечисто, Тим». Оглядываюсь на франта. Он стоит, где и стоял. Я иду к нему, а он мне и заявляет: «Ну что, это кукла? Я же говорил! Ха! Я же говорил, что это была кукла! Ха! Это она!» Я ему и говорю: «Дружище, тут что-то не так. Давайте пройдем в участок, и вы расскажете лейтенанту все то, что рассказали мне. И покажете ему свои ноги». «Я не против, – соглашается он. – Только держите эту мерзость от меня подальше, констебль». |
