Мы с Брейлем потрясенно уставились на него. Осознав смысл его слов, я едва сдержал гнев.

– Рикори… Мы с вами живем в разных мирах, и потому я отвечу вам вежливо, хотя, признаться, мне это нелегко. Я сделаю все возможное, чтобы выяснить, что случилось с вашим другом. И я приложу все усилия, чтобы вылечить его. Я поступил бы точно так же, если бы вы с ним были нищими. Этот случай представляет для меня интерес как для врача. Но вы меня нисколько не интересуете. Как и ваши деньги. Как и ваше предложение. Я решительно отказываюсь. Мы с вами друг друга поняли?

Если Рикори и не понравились мои слова, он скрыл свое недовольство.

– Безусловно. И я все еще настаиваю на том, чтобы именно вы были его лечащим врачом и взяли на себя всю ответственность за этого пациента, – заявил он.

– Хорошо. Как мне с вами связаться, если ваше присутствие будет здесь необходимо?

– С вашего позволения, я предпочел бы оставить в этой комнате… скажем так, моих представителей. Их будет двое. Если вам будет нужно поговорить со мной, сообщите им, и я не заставлю себя ждать.

Я улыбнулся. Он же оставался серьезным.

– Вы напомнили мне, что мы живем в разных мирах. Вы следуете правилам своего мира, чтобы оставаться в безопасности, я же следую правилам моего. Я не стал бы советовать вам, как избежать опасностей вашей лаборатории, доктор Лоуэлл. Но я вижу опасности моего мира. И защищаюсь, как могу. Bene?

Конечно, его просьба была необычна, но в чем-то мне нравился Рикори, и я прекрасно понимал, что он имеет в виду. А он это знал и продолжал стоять на своем:

– Мои люди не помешают вам. Они ни во что не станут вмешиваться. Если мои подозрения верны, то они защитят вас и ваших коллег. Но и они, и те, кто сменит их, должны находиться в палате круглосуточно. Если Петерса придется куда-то переместить, они будут сопровождать его, куда бы он ни отправился.

– Это можно устроить.

По моей просьбе один из санитаров сходил за спутником Рикори, дежурившим у палаты. Гангстер что-то шепнул ему, и тот удалился. Вскоре приехало двое других. Тем временем я объяснил ситуацию главврачу и управляющему больницей и добился разрешения на круглосуточную охрану пациента.

Приехавшие были хорошо одеты, благовоспитанны, сосредоточенны и настороженны. Холодный взгляд одного из телохранителей упал на Петерса.

– О господи… – пробормотал человек Рикори.

Палата была угловой, с двумя окнами. Одно выходило на проспект, другое – на боковую улочку. Кроме двери в коридор и окон, проемов в стенах больше не было. К палате прилегал санузел, там было только вентиляционное отверстие. Рикори и его люди обследовали комнату, держась, как я заметил, подальше от стекол. Гангстер спросил, можно ли выключить свет. Я заинтриговано кинул. Лампы погасли, и троица подошла к окнам. Открыв их, телохранители тщательно обследовали окружение. Палата располагалась на седьмом этаже, забраться сюда с улицы не представлялось возможным. Со стороны проспекта открывался вид на парк, с другой стороны возвышалась церковь.

– Установите наблюдение здесь.