Штаны братца уже застегивались нормально, полностью, даже несмотря на марлевую повязку, наложенную на место ранения, и мы могли, наконец, смыться.

Дед Мотя тут же увязался следом, игнорируя бубнеж Зинаиды Стефановны, которая подозревала нас в тайном сговоре, а также попытке полечить Андрюху не только снаружи, но и внутри. Заодно, полечиться вместе с ним.

— Прекрати, Зинаида! — Матвей Егорыч сделал серьезное лицо, сдвинул свою кепку на затылок, а потом погрозил супруге пальцем. — Человек стресс пережил. Ты представь только! Мыслимое дело, такая травма. Морально поддержу парня. Поняла? Заодно провожу пацанов до дому. Мало ли. Вдруг, голова закружится. Да и Жорику сейчас тяжело…

Дед Мотя посмотрел в мою сторону то ли с сочувствием, то ли с завистью. Ясное дело, втюриться в Клавку…

— Ну, гляди, Матвей… — Баба Зина прищурилась. Такое чувство, будто сканирует карманы мужа на расстоянии. Таможня отдыхает. — Ежли учую запах, то у кого что и закружится в этом случае, так это у тебя. Сотрясение гарантирую. Даже предсказываю. Могу уточнить, от чего.

— От чего? — Матвей Егорыч оглянулся уже в дверях, выходя за нами с Андрюхой.

— От сковороды, Моть. От чугунной.

— Зинаида… — Егорыч укоризненно покачал головой.

— Иди. Я все сказала.

Короче, так и шли мы, под взглядами местных, до самого дядькиного двора. Мне кажется, каждый счёл своим долгом выйти за ворота. Дед втихаря, под нос, начал даже подпевать в такт шагу песню. По-моему, из какого-то старого фильма.

— Вы нам только шепните…Мы на помощь придем…

Пока я не сказал ему честно и откровенно, если сейчас не заткнется, при всем уважении к возрасту, сам заткну. Ибо тему эту хочется закрыть уже и забыть, как страшный сон. Хотя, хрен кто даст, конечно.

Переросток оказался, кстати, прав. Дома тоже пришлось выслушать порцию юмористических зарисовок вперемешку с ироническими миниатюрами. Не село, а Камеди Клаб, блин. От Машки с Анастасией, которые хихикали без остановки.

— Ты же мать моя! — Не выдержал братец, высказав возмущение тётке.

— Тю-ю-ю… И чего? Ты ведь живой? Живой. Целый? — Настя глянула вниз, — Надеюсь, целый. Главное, чтоб внуков потом нормально сообразил. А так ведь, в остальном, ну, правда смешно. Только Жорик… удивил, конечно. Клавка… Кто бы мог подумать… И что, Георгий, прям любовь у тебя?

Я сделал трагичное лицо, а потом смылся на улицу, к летней кухне. Андрюха буквально сразу следом выскочил из дома. Тоже, наверное, терял терпение. Главное, хорошо было братцу, а расплачиваемся теперь мы оба. При том, что я с этим «хорошо» вообще пролетел. Опять. Да ещё слухи теперь.

Только дядька был серьезный и, мне кажется, расстроенный.

— Вот не буду даже спрашивать, что на самом деле произошло. Ясное дело, Зинаида Стефановна тот ещё Шекспир. — Сказал Виктор, в первый же момент, когда мы вошли в дом. — Но версий, которые я уже услышал, достаточно. Боюсь, правда — ещё хуже. А ты, Жорик, имей в виду. Председатель в курсе твоего возвращения. Обрадовали Николаича. Сказал, чтоб ты утром занялся, наконец, делом. Глядишь, на глупости времени не останется. Казанова… Любовь, любовью, а соревнование никто не отменял. И этот… спаситель пусть с тобой идёт. Как его с собой завтра брать? И без того шуток от мужиков будет до черта. А если ещё и в Андрюхином присутствии, так вообще до работы дело не дойдет.

Дядька покачал головой, а затем взял полотенце и вышел на улицу.