Ставлю кофры в коридоре, прислонив к стене. Включаю свет и иду дальше.

В ванной пусто. Я четко помню, что набирал полную ванну воды, когда был здесь в последний раз, но сейчас ванна пуста. На полу лежит зелёное полотенце, чуть скомканное и хранящее следы влажных босых ног. Что за дичь⁈

В контрасте с ярко освещенным коридором, в комнате стоит полумрак. Я невероятно напряжен и даже не знаю, что думать. Рука тянется к выключателю, загораются лампы, но в комнате никого. Никого нет под кроватью, в шкафах и на балконе.

Но я все равно чувствую себя так, будто в квартиру забралась ядовитая змея. Хотелось уйти из собственной спальни, сбежать из квартиры. Одно останавливало — это не выход.

Конечно, если в твоей квартире давно не жила девушки, хочется обнимашек и прочей романтики, и даже большего. Но неожиданно обнаружить, что девушка у тебя все-таки живет, бывает очень неприятно. Не думаю, что кто-то обрадуется, если к нему домой проникнут, несмотря на закрытую дверь. Это сюжет не эротического фильма, скорее триллера.

Я знаю только одного человека, который способен исчезать из виду. Анжела. Жадная и голодная вымогательница, которая натренировала невидимость до рефлексов во сне.

— Выходи, — предложил я.

Ответа нет. Ни звука, ни шороха. Менять квартиру поздно — чувствую, что до сна остались минуты. Радует, что девчонка тоже уснет и не причинит мне вреда. Если, конечно, она не достала откуда-то пузырек с бессонницей. Но тратить дорогой расходник, чтобы убить меня или сделать что-то нехорошее — глупо. Не помню, чтобы я делал то, что выставило бы меня ее врагом. Да и в квартире аккуратно, прибрано: она здесь ведет себя, как гость.

Глаза будто сами закрываются.

Расшнуровываю кроссовки, скидываю обувь.

Помнится, Анжела говорила, что может оставаться в невидимости даже во сне. Не знаю, сработает ли так у меня, но я ложусь сверху на кровать прямо в одежде, и окутываюсь пеленой невидимости.

Подушка пахнет шоколадом. Она еще и в моей кровати валялась. Вот же…

— Чертовы сквоттеры!

Вырубаюсь.

Глава 11

На островах я первым же делом нагрузил шкатулку орсами. Бросил две горсти со склада, примерно сорок пилюль, меньше четверти от того, что там накопилось. Мог бы и больше, но как я тогда понесу вырученное золото?

Рыжей пока отдавать пилюли не стану — уйдет в счет будущего артефакта, да и сумма там такая, что ей как бы не проще будет пропасть из Школы, забрав себе и артефакт, и орсы.

В общем, я сразу с острова перешел в хранилище Школы, решив торговать орсами со стариканом-практиком.

— А, юный мастер! — поприветствовал меня седой, потирая руки и глядя на шкатулку в моих руках жадным взглядом. — Вы наконец-то сделали новую партию своих замечательных пилюль?

Они думали, что я не таскаю орсы потому, что готовлю их? Ха.

— Давайте сразу к делу. Мастер наставников не менял цену за капсулу? Она по-прежнему стоит двадцать золотых монет?

Старик вздохнул и покачал головой, будто бы я сказал что-то ужасное.

— Двадцать золотых? Может, мастер хотел сказать про восемнадцать, юный практик?

— Не думаю. Но если нужно, я могу уточнить.

— Нет-нет, не нужно. Послушайте, юный господин. Моя дочь больна, и у нас не хватает средств на лекарства…

— Двадцать золотых, — повторил я, не давая ему договорить. Старик снова попытался заговорить, но я поднял руку, останавливая его.

— Давайте пропустим моменты с семьей, с давлением на жалость. Я слышал, что ученики тоже заинтересованы в этих капсулах, и вряд ли они откажутся покупать пилюли, если распробуют.

— Хорошо, хорошо, — быстро пробормотал седой. — Несмотря на то, что мне нужно кормить больную мать…

Седой тяжело вздохнул и достал из-под прилавка тяжелый мешок с монетами.