Он застыл. Не ответил на поцелуй. Затем взял ее за плечи и отодвинул от себя. Заглянул в ее глаза, словно надеясь, что она рассмеется и признается, что пошутила. Но она с вызовом встретила взгляд. Наконец, Тоха нарушил тишину. Он вздохнул, взъерошил себе волосы.

— Ох… Да Господь с тобой… Ты же… Господь с тобой!

Держи себя в руках! Не смей реветь. Не смей! В глазах защипало, и лицо Антона стало расплываться в соленой влаге. Рада изо всех сил старалась не моргать, чтобы слезы не скатились по щеке.

— Рада, милая, ну, только не плачь!

Она не выдержала, моргнула и коротко всхлипнула. На щеке появилась мокрая полоска.

Он отошел от нее и стал пинать носком кроссовка маленький камень.

— Господь с тобой… Нет, этого просто не может быть!

— Тем не менее, это так. Ничего не хочешь мне сказать?

— Рада, конечно, нет! Неужели ты сама не понимаешь? Между нами ничего не может быть.

— Это еще почему?

— Ты — сестра Дениса. И вообще, ты еще маленькая…

— Мне восемнадцать.

— Но я не воспринимаю тебя… так. Ты для меня как сестра. Послушай…

— Ладно, я поняла.

— Рада, мне очень…

— Не парься. Все нормально.

— Но ты плачешь…

— Ничего я не плачу. Иди к народу, я — домой.

— Я не хотел тебя обидеть…

— Ты не обидел. Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.

— Рада!

— Все, забей. Спокойной ночи.

Она развернулась и пошла к дому. Чувствовала, что Антон смотрит ей вслед, поэтому старалась идти ровно и спокойно. Но войдя в дом и закрыв дверь, она скинула кеды и побежала наверх, в свою комнату, упала на кровать и зарыдала. Она плакала, пока не услышала, как внизу хлопнула входная дверь. Пришел Денис. Рада залезла под одеяло и затихла. Она слышала, как брат тихонько заглянул в комнату, проверяя, что она дома, а потом ушел к себе. Через несколько минут все стихло. Она вытерла лицо и на цыпочках вышла из комнаты. Медленно спустилась по лестнице, стараясь не скрипеть, достала из куртки брата сигареты и вышла в сад. Пахло жасмином. Она села на скамейку и впервые в жизни закурила.

Чтобы не видеть Антона и отвлечься, Рада поехала к маме в Лондон. Со временем ей стало легче, она даже начала встречаться с Джеймсом, сыном хорошего друга Томаса Гарди. Джеймс раздражал ее, хотя и устраивал неплохие экскурсии. Она не испытывала к нему даже крохотной доли того, что чувствовала, находясь рядом с Антоном. Но ей необходимо было ощутить себя женщиной, доказать себе, что она нужна кому-то, что на Антоне свет клином не сошелся, что есть те, кто воспринимает ее иначе.

Когда приезжал Денис, она постоянно таскала за собой Джеймса. Потому что знала: брат обязательно расскажет об этом другу. Пусть знает, что мне и без него неплохо! Рада испытывала мстительное удовлетворение от этих мыслей.

Но в тот день, когда Денис рассказал сестре о новой девушке Антона, она поняла, что обманывает саму себя. Она поговорила с Джеймсом, и они расстались. Она осознала, что ей нужно научиться жить самой, не цепляясь ни за кого. Если рана есть — надо промыть ее, и дать зарубцеваться, а не замазывать тональным кремом, делая вид, что ничего не было. Это примирило Раду саму с собой. Часами гуляя в Оксфорде, — это место в Англии ей особенно полюбилось, — она постепенно излечилась. Поставила себе цели в жизни. И только после этого смогла вздохнуть полной грудью и вернуться в Москву. Поступить в университет, начать жить дальше и даже спокойно смотреть Антону в глаза. И теперь она чуть не влезла в ту же историю, чуть снова не затянула петлю у себя на шее.

Рада встала, и, стараясь не опираться на больную ногу, доковыляла до балкона.