— И правда! Помнишь, перед спартанцами водили пьяных рабов для профилактики алкоголизма. Может, и мы, глядя на нее, больше капли в рот не возьмем. Я — за!

— Ладно, — надулась Рада. — Но первое критическое замечание — убью всех!

Сначала всем было смешно. На снимках она вышла забавно: корчила рожи, принимала нарочито зазывные и замысловатые позы, изображала какую-то фифу. Денис даже начал икать от смеха. От комментариев он, честь ему и хвала, воздержался, но ржал совершенно бессовестно. Поэтому Рада требовала удалять порочащие ее картинки. Хотя и самой ей было весело смотреть на эти дурачества.

Но вдруг Эндрю щелкнул клавишей, и на экране высветилась фотография, заставившая всех стихнуть. Видимо, в какой-то момент она устала кривляться, и он поймал ее в движении, в ту секунду, когда улыбка сошла с лица, а в глазах сквозила печальная задумчивость. Как будто все напускное веселье, в которое она окунулась ради забытья, вдруг спало пеленой, и выглянула печаль, которую она тщетно пыталась задавить. Она застыла в полуобороте, растянутая футболка сползла с плеча, растрепанные пряди упали на лоб, рот приоткрылся, а зеленые глаза блестели. Рада впервые увидела себя такой: свежей, юной и какой-то потерянной.

— Вот это я понимаю мастер! Сделать шедевр из этой дурынды! — наконец изрек Денис и перевел свои восторги на английский.

— Эндрю, я даже не знаю, что сказать! Это чудо! Перешли мне этот файл, пожалуйста.

— И мне, — попросил брат. — Хоть можно будет тебя людям показать.

А Тоха ничего не сказал. Но Рада поймала его взгляд и заметила в нем то ли нежность, то ли что-то еще, о чем она и мечтать боялась. А потом он моргнул, отвернулся, и все исчезло.

Глава 12

Выходные Рада провела за переводом, и была очень довольна тем, что ей удалось проделать львиную долю работы. Благо никто не мешал — Денис с Антоном пропадали на прогонах, Эндрю — на выставке. Единственным неприятным событием был звонок от матери, которая, отругав дочь за публичное падение с лестницы, сообщила, что прилетает в четверг. Они с Томом решили остановиться в отеле, чтобы «не мешать молодежи». Рада прекрасно знала свою мать, поэтому понимала, что на самом деле Тамара Игоревна не хотела, чтобы молодежь мешала ей: она не любила жить с большим количеством народа, предпочитала часами торчать в персональной ванной и получать завтрак от прислуги. В общем, Рада была даже довольна таким поворотом событий, потому что переносить собственную мать больше одного-двух часов в сутки ей было не под силу.

Поэтому она с удовольствием поработала над переводом. Пребывая в приподнятом настроении, она влезла в любимые джинсы и легкомысленную блузку на пуговичках. Немного подкрасилась — совсем чуть-чуть, захватила портфель с ноутбуком, чтобы поработать на лекции по философии, и, напевая песенку «I’m crazy for loving you…», отправилась в универ. Она была настроена на победу по всем фронтам.

Нога давала о себе знать, но Рада не собиралась лишаться автомата по философии и долгожданной встречи с Романовым. Прихрамывая, как истинная поклонница доктора Хауса, она вскарабкалась на верхний ряд поточной аудитории и погрузилась в перевод. Лектор монотонно читал про патристику. Из уважения она попыталась вслушаться.

— Апологетические, или, как их еще называют, защищающие отцы во II веке пытались доказать совместимость христианского учения с философией Древней Греции.

Впрочем, некоторые, к примеру, Юстин, а затем и Афинагор представляли христианское учение как некую новую философскую систему. Ко II же веку относится и спор с гностиками…

На этом мозг Рады дал сбой, и девушка, тряхнув головой, вернулась к работе. Упаси, Господи, грешные души философов, этих изощренных истязателей юности! Соседка по парте дремала, подперев голову рукой.