— Давно шуршит, — ответил Тимур. — Вон там. Похоже, лиса мышкует.

Он показал на дальний край дачного кооператива. Потом поднял голову и прислушался.

— А вот там скорее всего косуля. Тут лес хороший, богатый. Да ты не бойся, крупных зверей нет, тем более хищников. Это же не очень далекое Подмосковье. Тут страшнее человека зверя нет.

— Ну, можно подумать, что в Зоне по-другому было, — ответил Байкалов, настороженно вглядываясь в окрестности.

— Там было по-всякому, только мало кто понимал, что Зона — она неоднозначна. Ведь совершенно очевидно, что у одних созданий Зоны своя правда, у других — другая. Может, для человека этот монстр страшный и тупой убийца, а для этого тупого убийцы человек — единственный враг. Причем не он враг человеку, а именно человек ему враг. А хочешь выжить — спасайся, обороняйся. Убивай на мгновение раньше, чем тебя убьют. — Тимур, как показалось Баю, даже разволновался. — Ты же сам был исчадием ада для большинства сталкеров. А на самом деле это была умелая работа манипуляторов, твоих же вампиров.

— Ну, понятно. — Дмитрий начал раскладывать шашлык на мангале, который уже мерцал в сумраке углями. — Так, я думаю, нам надо что-то со светом придумать. Иначе есть шанс такой шикарный шашлык сжечь к чертям собачьим. Ты последи, я сейчас.

Он уступил место у мангала Тимуру, а сам пошел в дом. Сначала оттуда не раздавалось ни звука, но в конце концов, гремя громадной металлической треногой по дверным косякам, Байкалов вытащил к огню осветитель вроде фото-софита, неизвестно для какой цели хранившийся в бункере. Потом он еще некоторое время искал удлинитель, но в итоге мангал и небольшой пятачок вокруг него залил мягкий электрический свет. Тимур не следил за Димиными манипуляциями, он следил за тем, чтобы не сгорело мясо, и никакого дополнительного света для этого ему на самом деле не требовалось.

— Вот так теперь будет нормально. — Бай был доволен проделанной работой.

— А комары? — не отвлекаясь от шампуров, спросил Рымжанов.

— А так ведь нет их, — радостно сообщил Байкалов, прищурившись на огонь фонаря. — Видать, не сезон.

— Угу, не сезон. С каких пор? Ты не заметил, как они в доме зудели?

— Не обратил внимания.

— А я вот обращаю, и мне это определенно не нравится. Комар, не летящий на свет, по всей видимости, или не настоящий, или задумал какую-то гадость. — Тимур снял с огня три шашлыка и продолжил: — Надо бы охране отнести, пусть порадуются, а то неудобно, навоняли тут ароматами.

— Я отнесу. — Бай принял у Тимура шашлык и зашагал к домику у шлагбаума.

Сторожа, польщенные таким шикарным подношением, попытались налить Баю чарку, но когда он отказался, сославшись на дела, настаивать не стали. Когда Дмитрий возвращался назад, какое-то нехорошее, липкое чувство охватило его, заставило напрячься. Словно невидимый энамп пытался дотянуться до мозга, раскачать затаенные ниточки души.

— Тимур, у тебя нет никаких неприятных ощущений? — спросил сразу Дима у Рымжанова, как только вернулся к углям. — У меня очень неприятные и смутные…

— Я молчу, но и неприятные, и смутные уже давно… — начал Тимур, но резко замолчал и приложил палец к губам.

Он смотрел куда-то за спину Байкалову, в лесную тьму. Потом одними глазами показал, что у Дмитрия за спиной что-то не так. Медленно, чтобы не спугнуть, тот повернул голову. Сначала казалось, что там нет ничего, кроме черного участка леса, кажущегося еще более черным из-за яркого света фонаря.