— Же., же… железа? Сундук был окован железом! В воде железо ржавеет… Где., где… это место?

— Я же говорю — под дубом!

— Езус-Мария, никак третий колодец! — в один голос простонали Люцина с Тересой. И долго еще слышались причитания Тересы:

— Что же это такое? Неужели весь свет усеян колодцами наших предков? Неужели до конца дней своих мне суждено их раскапывать? Не нужны мне эти триста жемчужин! К черту семисвечник!

Поиски третьего колодца заняли всего несколько часов. Начали с дуба. Одинокий, старый и могучий, он рос на краю Франекова поля, метрах в сорока от развалин. Верхний, выступающий над землей, каменный круг колодезной кладки даже неплохо сохранился, только отыскать его в густой траве было не легким делом. Какое счастье, что горы породы, добытой из предыдущего колодца, мы переносили в другое место!

Руководство новыми земляными работами Марек взял на себя. Не считаясь с протестами мамули и Михала, он распорядился эти работы отложить, а всех нас выгнал на полевые. Втянутый в колодезную эпопею, Франек совершенно забросил все неотложные дела по хозяйству. Марек решительно заявил: сначала покончим с жатвой, а потом возьмемся за поиски клада, причем разроем колодец в один присест, не оставляя злоумышленнику никакой возможности для подрывной деятельности.

Обрадованной Франек уже на рассвете выехал в поле на двух машинах, бабы вязали хлеб в снопы, тетя Ядя, отрываясь от сельхозработ, время от времени щелкала живописные кадры, а меня делегировали в Варшаву, чтобы в фотомастерской проявить пленку с отпечатками подошв злоумышленника. Делать это в близлежащем городке не следовало, чтобы не разошлись по округе слдаи о наших колодцах. Реклама нам была не нужна.

Моему приезду в Варшаву очень обрадовался отец, у которого как раз начинался отпуск.

— Я собирался ехать в Волю завтра, — сказал он, — но раз ты подвернулась, поеду с тобой сегодня же. Через полчаса я буду готов.

Обратный путь я проделала вместе с отцом, выкричав ему по дороге все новости. Это причиняло мне некоторые неудобства, поскольку отец сидел на заднем сиденьи, и кричать мне приходилось назад, а это непросто, когда ведешь машину. На переднем сиденьи отец ни за что не соглашался ехать после того, как лет тридцать назад угодил в автокатастрофу. Не знаю, все ли он расслышал, но, во всяком случае, расспрашивал меня с большим интересом. Я старалась возможно полнее удовлетворить его любопытство, понимая, что на месте уже не смогу сделать этого, ибо кричать на всю округу о наших тайнах было нежелательно. Глуховатый отец постоянно снимал очки, в которые был вмонтирован слуховой аппарат, и совсем уж ничего не слышал. А очки он почему-то не любил. Вот и пришлось орать всю дорогу. Эх, напрасно трудилась, как показали дальнейшие события.

В Волю мы приехали к вечеру. На следующий день, с раннего утра, все опять отправились в поле, а отец удить рыбу. Мечтой о рыбалке он жил с Нового года, и не было силы, которая бы заставила бы его отказаться от своей мечты. Мы и не пытались отговорить, а Люцина, большая любительница рыбы, и вовсе поддерживала отца в его намерении.

Марек правильно сделал, что загнал всех на жатву. Медлить больше было никак нельзя — овес уже осыпался, а тут на подходе была и пшеница. Вся деревня управилась с жатвой, лишь поля Франека стояли нетронутые, такой позор деревне! А тут еще по телевизору изо дня в день передавали самые радужные прогнозы о прекрасной погоде, которая простоит еще долго — верный признак того, что вот-вот пойдут дожди. Так что следовало спешить, вот мы и работали не покладая рук. Подстегивали наш трудовой энтузиазм мысли о колодце, где непременно спрятаны сокровища — должны же они, в самом деле, где-то оказаться!

Вечером мы вернулись с полевых работ совсем без сил, грязные, запыленные, все в сорняках.