— Вот ты, Тоби, у нас будущий ученый. Скажи, отчего у людей глаза не горят зеленым пламенем?

— А вы уверены, что не горят?

— А разве горят? Не видел, чтобы у кого-нибудь вот так светились глаза.

— Может, это оттого, что люди всегда отводят глаза? Помнится, в школе нам говорили, будто герцога Монмутского  после восстания поймали, когда тот скрывался во рву у Крэнборна, именно потому, что глаза у него при лунном свете ярко сверкали.

— Да, но не так ведь, — возразил Майкл. Тут впереди на дорогу выскочил какой-то зверек, два зеленых огонька полыхнули и скрылись.

— Я так думаю что за зрачками есть какие-нибудь особые клетки, — сказал Тоби, — и все же я абсолютно уверен, что и у нас глаза могут светиться, если направить на них луч света. Давайте попробуем! Я выйду, пойду навстречу, на свет, а вы смотрите — будут у меня светиться глаза или нет!

— Да ты и впрямь естествоиспытатель! — засмеялся Майкл. — Давай попробуем, только не теперь. Подъедем ближе к дому, ладно? Тогда и проведешь свой опыт.

Тоби умолк, и дальше они ехали молча. Немного погодя Майкл услышал, что Тоби зевает.

— От этого сидра меня что-то в сон клонит, — виновато сказал он.

— А ты поспи.

— Нет, что вы, я не засну.

Спустя несколько минут он спал. Краем глаза Майкл видел, что голова у мальчика упала на грудь. Тяжелая физическая работа и изрядная порция крепкого сидра взяли свое. Майкл улыбнулся.

«Лендровер» катился медленнее, чем по дороге в город. Майкл был еще немного пьян, но в пределах допустимого. Из состояния душевного подъема и восторга, пережитого в кабачке, он впал в мурлыкающее довольство, тело его налилось томной тяжестью. Лежа на руле и поворачивая его лишь слабым движением плеча, он тихонько напевал под нос. Тоби склонился вперед и спал как убитый. На повороте его качнуло, и он привалился к Майклу, мягко уткнувшись головой в плечо.

Майкл вел машину как во сне. Коленкой Тоби прижался к его бедру, худенькое тело было теплым, податливым, мягкие волосы щекотали щеку. Внезапное наслаждение от этой близости было столь острым, что на какой-то миг он закрыл глаза и лишь потом опомнился — он же ведет машину. Майкл попытался дышать тише, чтобы не потревожить сон мальчика, но обнаружил, что дышит глубоко и прерывисто. Он слегка замедлил ход «лендровера» и перевел дух. У него было такое чувство, что телесная его оболочка потеряла свои прежние пределы и он ощущает, как опускаются и подымаются ребра не только у него, но и у Тоби. Он боялся громким стуком сердца разбудить спящего.

Медленно ехал он, едва ли не шагом. Если не останавливаться, Тоби вполне может поспать до Имбера. На поворотах Майкл выписывал «лендровером» плавные дуги. К счастью, дорога была пуста. Пусть Тоби просто спит — больше ему ничего не нужно. Майкл с упоением чувствовал себя заступником, и ему вдруг припомнился старый крестьянин, которого он однажды видел высоко в Альпах, — тот сидел на зеленом склоне и стерег пасущуюся корову. Нелепость этого сравнения заставила его невольно улыбнуться. Улыбка так и застыла у него на лице.

На прямом отрезке дороги он рискнул взглянуть на Тоби. Мальчик свернулся около него калачиком — ноги поджаты, руки трогательно сложены, голова свесилась меж плечом Майкла и спинкой сиденья. Белая накрахмаленная рубашка расстегнулась почти до пояса. Майкл перевел взгляд на дорогу, и у него вдруг возникло отчетливое желание просунуть руку к Тоби за пазуху. Мысль эта полыхнула, будто искра, и в следующий миг он уже представлял себе, как съезжает на обочину и крепко сжимает Тоби в объятиях.

Майкл встряхнул головой, словно отгоняя наваждение. Только теперь он понял, что голова у него разламывается от боли. Нет, нужно держать свое воображение в узде.