Присцилла вскочила со своего места, словно обжегшись о стул. Она стиснула зубы и сжала кулаки.

— А мне все равно, кем ты себя возомнил! Прочь с папиного места!

— Присцилла, — остановила дочь Констанция, — Филип прав. Пожалуйста, сядь.

Девушка в смятении взглянула на мать.

— Теперь старший в семье — Филип. Значит, во главе стола тоже должен сидеть он.

Хотя голос Констанции дрожал и по ее щеке катилась слеза, она говорила тоном, не допускающим противоречия.

Присцилла не сводила с матери умоляющих глаз. Когда девушка наконец поняла, что та не изменит своего решения, она встала, задвинула стул и пересела подальше от брата.

— Спасибо, мама, — сказал Филип. Лицо его было холодно и бесстрастно. — А теперь давайте помолимся.

Перед тем как склонить голову, Присцилла метнула на молодого человека взгляд, полный ненависти и презрения.

— Милосердный и всемогущий Отец Небесный, — размеренным голосом произнес Филип. — Ты один мудрый и истинный Господь, создатель земли и небес, дарующий жизнь и поддерживающий ее. И недаром мы обращаемся к Тебе в этот час и благодарим Тебя за пищу, которую нам предстоит вкусить. Мы признаем, что Ты и только Ты…

В эту минуту хлопнула дверь черного хода.

— Джаред Морган! Что с тобой стряслось? — испуганно крикнула Констанция.

Филип и Присцилла молча смотрели на брата: чумазый, одежда перепачкана, в волосах запутались сухие листья. Правая нога была вся в крови и беспомощно свисала. Джаред опирался на мушкет, используя его как костыль.

— Да вот, пришлось немного повоевать с волками, — сказал он и добавил: — Извините за опоздание.

И с этими словами Джаред заковылял к своему месту; прежде чем сесть, он положил мушкет на пол и огляделся.

— А с чего это Филип устроился на папином месте? — спросил он и, не дождавшись ответа, присовокупил, кивнув на Присциллу: — А она почему там сидит?

— Между прочим, я читал молитву! — сурово проговорил Филип, изо всех сил подражая отцу. — Если не возражаешь, я хотел бы продолжить.

Джаред вопросительно взглянул на мать.

— Помолимся, сынок, — сказала она. Джаред молча склонил голову.

Завтрак прошел в полной тишине. Констанция ела кашу машинально, опустив глаза. Детям еще не доводилось видеть мать такой подавленной и напуганной. Внезапно Филип понял причину ее страха.

В Кембридже и Бостоне нельзя было найти никого добрее и мягче Констанции Морган. Ласковая и робкая, она обычно держалась в тени и редко высказывала свое мнение. Всем в доме распоряжался Бенджамин. За воспитание и образование сыновей и дочери тоже отвечал он. Ну а Констанция… Она любила своих детей, ухаживала за ними, следила за тем, чтобы они одевались опрятно, жили в чистоте и порядке, чтобы горячая и вкусная еда подавалась вовремя. Не всякому ребенку достается такая нежная мать, и у редкого мужа бывает такая верная и любящая жена. Но Констанция Морган больше не была женой.

Она стала вдовой. Без поддержки мужа она внутренне сникла и потеряла себя.

Услышав, как ложка брата, жадно выскребавшего овсянку, застучала о дно деревянной миски, Филип поднял голову. Присцилла глянула на Джареда с отвращением.

Филип всегда мучился завистью к брату. Из них троих Джаред был самым красивым, красивым по-настоящему: гордая осанка, свежий, цветущий вид, смуглая кожа, шапка светло-русых волос. У Филипа и Присциллы кожа была белой, а лица — бледными. Физически крепкий, ловкий, уверенный в себе Джаред быстро сходился с людьми и умел им нравиться. Но, наделив младшего Моргана даром лидерства, природа напрочь лишила его честолюбия. Развлечения и друзья интересовали Джареда куда больше, чем победа в игре или споре.