– Так уж и по горло?

Он бросил на нее еще один злобный взгляд. Рита опустила веки и стала наблюдать за мельтешением световых точек на их внутренней стороне.

– Когда такое было в прошлый раз, Джимми?

– Примерно... – начал он, но так и не смог вспомнить. – Да не важно когда. Все равно меня это достало.

– Почти два года назад. В Такоме.

– Допустим. И что с того?

– А то, – Рита начала оживать, – что, если я буду раз в два года ненадолго съезжать с катушек, а потом приходить в норму, тебя это не должно так уж сильно напрягать. Тем более я честно предупредила.

Он осознавал ее правоту, но был еще не готов отступить.

– У всякого мужчины есть гордость, ему тяжело видеть свою женщину гуляющей на сторону. Но когда она крутит любовь с другой женщиной... Что там катушки – это как прыжок в Большой Каньон!

– Какого хрена! – Рита повернулась к нему всем телом. – Я не намерена выслушивать этот пердёж про мужскую гордость и тому подобное! Тоже мне, нашлись уникальные создания, недоступные женскому уму! Ненавижу эти сраные понты!

– Ладно, оставим «всяких мужчин» и поговорим конкретно обо мне. У меня есть гордость, и я не желаю видеть, как моя женщина трахается с кем-то другим!

– Не желаешь – не смотри, – сказала Рита. – Именно так поступаю я, когда ты клеишься ко всяким Лореттам Сноу!

Воспоминание о мисс Сноу сбило Джимми с мысли; его агрессивный настрой начал улетучиваться. Он сбросил газ и пристроился в дымный кильватер мебельного фургона, тяжело одолевавшего подъем на первый уступ Каскадных гор.

– Все эти базары про мужской-женский порядок вещей не для нас с тобой, – сказала Рита. – Ты сам это понимаешь. У нас своя дорога.

– И тем не менее, я мужчина, а ты женщина. Это факт, и я еще не научился его игнорировать.

– Не упрощай. Ты знаешь, о чем я.

Он проехал молча с полмили, прежде чем задать следующий вопрос:

– Чего она там визжала?

– Ей не понравился мой прощальный совет.

– Разыграла истерику?

– Я не уверена, что она прикидывалась. Хотя, может быть, и так.

– Совет, наверное, был чересчур мудрый.

– Черт, Джимми, тебе-то, что за дело? – Она тронула его за ногу. – Давай поменяемся местами.

– Я в порядке. Когда устану, скажу.

– Ладно тебе, съезжай на обочину. Я буду вести, а ты доскажешь свою историю.

Рассказ занял весь подъем к перевалу и последующий спуск в холмистую долину Палузы. Шоссе было пустынным, и Рита временами выезжала на встречную полосу, стараясь избегать столкновений с кустами перекати-поля, которые под порывами ветра носились по дороге, напоминая ожившие и зараженные бешенством птичьи гнезда. На севере небо начало расчищаться; полоса голубовато-серого, как оружейный металл, цвета растянулась вдоль горизонта. Темные пузатые тучи проносились низко над землей, торопясь примкнуть к еще более темной массе, собиравшейся над горами, откуда только что спустился их фургон. Дорожные выемки с редкими пучками травы на желтых грунтовых скатах сменялись возвышенными участками, с которых открывался вид на новые холмы и новые стаи перекати-поля. Всюду преобладали коричневые и желтые тона, тогда как шоссе казалось уходящей на край света извилистой грязно-белой веревкой, которую в панике бросил великан, спасаясь бегством от надвигающегося апокалипсиса.

Когда история подошла к концу, Рита подумала: «Интересно, многое ли он помнит из того, что натворил прошлой ночью?».