— В центр, на окраину, просто по городу — куда вы ходили гулять?

— В центр. Извините, но в чем?..

— Как далеко в центр вы углублялись?

— До статуи и обратно.

— До какой статуи?

— До этой, Аллана Клива.

— На площади?

— Да. А в чем дело? — Вы уверены, что вы ходили гулять именно в центр? — спросил Карелла.

Холдинг снова заморгал.

— Вы уверены, что не ходили гулять по Гровер-авеню? — спросил Мейер.

— В четырех кварталах? — спросил Карелла.

— К себе домой?

— Придя туда в десять — пятнадцать минут второго?

— И остались там на полчаса?

Долгое и мучительное молчание.

— О'кей, — сказал Холдинг.

— Мистер Холдинг, вы совершили эти убийства? — спросил Карелла.

— Нет, сэр, не я, — ответил Холдинг.

Интрижка с Энни Флинн...

Он не мог назвать это интрижкой, потому что их любовь не была такой, как описывают ее большинство романистов, она больше похожа...

Он не знал, как назвать это.

— А, насчет растления малолетних? — предложил Карелла.

— Или насчет совращения девушки вдвое моложе вас, — выдвинул другую идею Мейер.

Им не очень нравился этот человек. Для них он был похож на Толстяка Доннера, который обожал туфельки и белые трусики Мэри Джейн.

Он хотел, чтобы они знали — никогда в жизни он не совершал ничего подобного. Он был женат на Гейл пять лет, и за это время он ни разу даже не посмотрел на другую женщину. До того, как у них работать начала Энни. Энни была единственной женщиной, которую он когда-либо...

— Девушкой, — напомнил ему Карелла.

— Шестнадцатилетней девушкой, — добавил Мейер.

Ну, сейчас много девушек, которые становятся женщинами в очень раннем возрасте, послушайте, она же не была девственницей, это нельзя было назвать лишением невинности или чем-то еще в этом роде, это было...

— Да, что это было? — спросил Карелла.

— Как бы вы точно это назвали? — спросил Мейер.

— Я любил ее, — сказал Холдинг.

Любовь. Одна из двух причин для убийства. Единственно существующих.

Другая — деньги.

Это началось как-то вечером в начале октября. Она пришла работать к ним в сентябре, вскоре после того, как они взяли ребенка. Он помнил, как был удивлен зрелостью ее натуры, личности. Вы думаете, шестнадцатилетняя девушка — это нечто брызжущее задором юности? Но Энни...

Эти задумчивые зеленые глаза.

Чистота ее взглядов.

Вся как невысказанная тайна.

Ярко-рыжие волосы.

Ему было любопытно, рыжая ли она внизу.

— Послушайте, — сказал Мейер, — что вы, черт побери, себе позволяете...

Мейер вообще-то редко сквернословил.

— Я не убивал ее, — сказал Холдинг. — Я хочу объяснить...

— Просто расскажите.

— Дай ему высказаться, — мягко остановил Мейера Карелла.

— Этот сукин сын трахал шестнадцатилетнюю девчонку...

— Подожди, — сказал Карелла и положил руку на кисть Мейера, — потерпи, ладно?

— Я любил ее, — снова сказал Холдинг.

Она пришла к ним первый раз в октябре, точнее в начале октября. Они с женой уходили на банкет в ресторан «Шерман». Холдинг припомнил, что была необычно мягкая для октября погода, больше похожая на весеннюю.