Гамильтон все еще улыбался.

Но в этой квартире было не четыре человека.

Там находилось двенадцать колумбийцев из Майами и двенадцать китайцев, местных.

Одним из них был Генри Цу.

В первые десять секунд Исаак — который так и не был полностью введен в курс дела — получил в грудь и в голову семнадцать пуль. Гамильтон рванулся к двери. Но ему мешали его люди, стоявшие сзади. Они тоже поняли, что попали в засаду, и единственным их желанием сейчас было вырваться из ловушки Но все это слишком поздно, а потому — бессмысленно. Второй залп изрешетил их прежде, чем они добрались до дверей. За все это время ямайцы успели выстрелить всего один раз — тот самый выстрел, который выбил замок.

Гамильтон был все еще жив и полз по телам к выходу.

Один из китайцев сказал:

— Хенли Шу сказал тибе пливет.

Тогда другой китаец, который был очень похож на этого, двенадцать раз выстрелил в спину Гамильтону.

Гамильтон замер и больше не шевелился.

Генри Цу взглянул на него. Он думал о том, что всегда побеждает более древняя культура.

"Мои дочери Мелисса Чапмэн Хэммонд и Джойс Чапмэн.

Я передаю и завещаю в трастовый фонд сумму, равную одному миллиону долларов (1 000 000) с тем, чтобы прибыль от вышеназванной суммы перешла во владение первому ребенку, рожденному любой из моих вышеуказанных дочерей с тем, чтобы данный фонд управлял, инвестировал и реинвестировал вышеназванную сумму и платил все налоги, оплачивал издержки..."

— Он хотел быть уверенным, что после его смерти род не прекратится, — сказал Карелла.

— Если бы, когда он умер, его дочери все еще были бы бездетными, то у них был бы хороший повод обзавестись потомством, — кивнул Мейер.

— Заняться этим...

— Не тянуть с этим.

— Это слова Мелиссы. — Вот тебе и мотив, — сказал Карелла, хлопнув рукой по той странице завещания, где говорилось о деньгах для будущего первого ребенка.

— Он подписал смертный приговор маленькой Сьюзен, — поежился Мейер.

— Потому что, если бы она не родилась...

— Тогда первым ребенком был бы ребенок Мелиссы.

— И прибыль от миллиона долларов досталась бы ему.

Оба мужчины продолжали молча читать.

"Все оставшееся от моего движимого и недвижимого имущества, в денежной и в натуральной форме, которое я могу назвать своим или на которое я могу претендовать в момент моей смерти, включая все гонорары и долги, связанные с этим имуществом, находясь в здравом уме и твердой памяти, я завещаю...

— Формулирует свои условия, — сказал Карела.

— Остаток его имущества.

— Миллион долларов, не об этом ли она говорила?

...завещаю в равных частях в денежном эквиваленте моим дочерям, которые переживут меня...

— Именно так она нам и сказала.

...или, если какая-либо из моих дочерей умрет раньше меня...

— А вот и мотив для убийства Джойс...

...тогда я завещаю все свое движимое и недвижимое имущество оставшейся в живых дочери".

— Убить Джойс — и тогда Мелисса получит все, — сказал Карелла.

— Любовь или деньги, — вздохнул Мейер. — Так будет всегда.

В завещании было еще много всего.

Но они уже узнали то, что им было нужно. И телефон зазвонил снова. В комнате не было окон.

Только сейчас Эйлин это заметила.

Не было и часов.

«Как в Лас-Вегасе», — подумала она.

— Что-нибудь случилось? — спросила Карин.

— Нет.