— Не время грустить, — сказал Берни, осушив свой бокал и увидев, что Джонас так и не притронулся к своему.

— Извини, Берни. Голова забита всякими проблемами.

— Ничего, разберешься. Просто у нее сейчас такой период.

Джонас мрачно смотрел на колышущийся под рождественской елкой ватный снег. Накануне вечером Кортни позвонила и сказала, что не приедет домой на Рождество, так как планировала поехать к своим друзья в Сан-Франциско. Она хотела, как она сказала, повидать мир и познакомиться с жизнью. Услышав об этом, Пенни впала в истерику, Джонас испытал сначала шок, потом злость, затем уныние. Несмотря на ободряющие слова Берни, Джонас знал, что переубедить Кортни уже невозможно. Если бы он предвидел это раньше, если бы он вмешался в ее воспитание два года назад, тогда еще можно было бы что-то изменить, но сейчас было уже слишком поздно; он пропустил, не заметил тревожных симптомов.

— Ты слишком строг к себе, — сказал Берни, наполнив бокал и вернувшись к дивану.

— Подростки — существа непредсказуемые. Никогда не знаешь, что им взбредет в голову.

— Я был так поглощен написанием этой чертовой статьи. — Джонас наконец пригубил напиток. — Может быть, Пенни права. Мне следовало настоять на том, чтобы она осталась жить дома, не знаю.

Берни наблюдал за мускатным орехом, медленно плавающим на поверхности его напитка.

— Кстати, о статье, Джонас… Ты уже получил у родителей разрешение на ее публикацию?

— Нет, еще не получил. Думаю, Мария согласится на это, возможно, ее отец тоже, но вот мать… — Джонас покачал головой. — Мне нужно будет убедить ее в уникальности этого проекта.

Неожиданно, вытирая руки об фартук, из кухни вышла Эстер Шварц.

— Джонас, Пенни звонит. Говорит, у тебя срочный вызов.

Он поставил бокал на стол и пошел на кухню, через минуту он пронесся через гостиную в прихожую и схватил плащ.

— Мне пора, Берни, у Марии Анны Мак-Фарленд начинаются роды.

Спустя несколько минут у дома затормозила машина, хлопнула входная дверь, в коридоре послышались тяжелые шаги и на пороге комнаты Марии возник запыхавшийся, в наполовину снятом плаще, Тед.

— Привет, пап.

— Котенок! — Он подлетел к кровати и схватил ее руки.

— Ты уверена, что уже пора?

— Уверена.

— Почему ты еще не в больнице? Где доктор Вэйд? Где мама?

— Я здесь, Тед.

Он резко обернулся. Люссиль стояла в дверном проходе с простынями и полотенцами в руках. Она уже была одета в удобный домашний костюм. Войдя в комнату, она положила белье на прикроватный столик.

— Твоя дочь вот-вот начнет рожать. Почему бы тебе не снять плащ и не начать помогать? Разведи в гостиной огонь посильнее, а то на улице холодает и начинается сильный дождь.

— Люссиль…

Она, не глядя на него, прошла мимо.

— Доктор Вэйд скоро приедет; он только что звонил. Он заедет на минутку в больницу, а потом сразу сюда. Отойди, пожалуйста, я должна помочь Марии Анне…

Он встал, лицо было бледным и потерянным, и попытался заставить жену посмотреть на него.

— Когда ты звонила…

Люссиль взяла в руки несколько полотенец и повернулась к нему спиной.

— Тед, отвернись на минутку. Знаешь, Мария Анна, нам повезло, что ты услышала имя клиентки, с которой встречался сегодня отец. Ты можешь немного приподняться, чтобы я могла подложить под тебя полотенца?

Очередная схватка заставила Марию сморщиться от боли и задержать дыхание. Она медленно выдохнула и, открыв глаза, прошептала: «Машина подъехала…»

Не успел раздаться звонок, как Тед уже бежал в прихожую.