Мария опустила глаза и уставилась на свои руки. Она чувствовала, как горит ее лицо.

— Я никогда не делала этого, доктор Вэйд, — тихо сказала она, — я же вам уже говорила. Единственное, что я позволяла Майку, — это трогать меня здесь, — она провела рукой над грудью, — и я никогда не позволяла ему вынимать его… штучку.

— И тем не менее ты беременна.

Она подняла глаза, в которых читалось замешательство.

— Все, что я могу сказать, — это то, что я не беременна и что вы сами это увидите, когда ничего не произойдет.

— Мария, дело в том, что произойдет. Твой живот начнет расти, и тебе придется признаться в этом.

Мария рассмеялась и посмотрела на потолок. Это было то же самое, что спорить с Эми.

— Мария, — медленно произнес доктор Вэйд, — ты веришь, что я твой друг и желаю тебе только добра?

— Конечно.

Он посмотрел ей прямо в лицо, на секунду поджал губы.

— Я вынужден сказать об этом твоим родителям.

— Хорошо.

— Как мне лучше это сделать?

Мария махнула рукой.

— Позовите мою маму. Можете сделать это прямо сейчас, она в приемной.

Доктор Вэйд попытался скрыть свое удивление. Даже самые упрямые из девушек ломались, когда он говорил им, что расскажет обо все родителям.

— Что скажет твоя мама, когда я сообщу ей о твоей беременности?

— Она не поверит вам. Она знает, что я никогда бы не сделала ничего подобного.

— Ты уверена?

Мария наклонила голову и посмотрела на него невинным взглядом.

— Конечно. Мама знает, что я не стала бы ей лгать.

— А как отнесется к этому твой отец?

— Папа? Так же, как и мама.

Доктор Вэйд медленно кивнул. Он знал, каким будет его следующий шаг. У него не было иного выбора, кроме как нажать на кнопку аппарата связи и попросить медсестру пригласить миссис Мак-Фарленд. Когда Люссиль села в кресло напротив него, он внимательно посмотрел на нее. Она была весьма привлекательной женщиной: стройной, загоревшей. Минимум косметики; рыжий цвет волос, который, вполне вероятно, мог не являться ее природным цветом. Пронизывающие голубые глаза, как и у ее дочери, такой же нос и подбородок. Они были очень похожи, должно быть, Люссиль была в молодости такой же хорошенькой, как и Мария. Сейчас ей было немногим за сорок, и доктор Вэйд видел по морщинкам на ее лице, что Люссиль Мак-Фарленд слишком много времени проводила на солнце. Ее одежда была дорогой и консервативной, хотя доктор Вэйд еще раньше догадался о социальном и экономическом статусе семьи Марии, когда прочитал на ее карте адрес. Мать излучала уверенность и казалась умной, рассудительной женщиной. Он интуитивно понял, что эта беседа не будет легкой.

Прочистив горло, Джонас Вэйд вкратце поведал ей о результатах обычных анализов, об осмотре, который он провел, и осторожно подошел к главному.

— Принимая во внимания симптомы, которые описала мне ваша дочь, а также ее состояние, я решил, миссис Мак-Фарленд, сделать еще несколько анализов, особых анализов. Именно по этой причине я попросил вчера Марию заехать ко мне и сдать еще одну порцию мочи. Вот результаты этих анализов.

— Что не так с моей дочерью, доктор Вэйд?

— Результаты этих анализов, миссис Мак-Фарленд, указывают на беременность. Так что я вынужден сообщить вам, что ваша дочь беременна.

На мгновение в комнате повисла гробовая тишина, затем Люссиль воскликнула: «Что?!» — и повернулась к дочери.

— Это неправда, мама. Я сказала доктору, что результаты ошибочны. Я ничего такого не делала…

Джонас Вэйд внимательно следил за Марией, когда она говорила, и снова был сбит с толку ее поведением.