Пришлось выложить три из них, по Огненной Магии, хотя сердце обливалось кровью.

– Быстро в клетку! – заявила я Бельгашу, когда сборы закончились, и я переоделась в темное дорожное платье с узкими рукавами, стоячим воротничком и скромным вырезом на груди. – И не вздумай ничего учудить, иначе впредь я буду звать тебя Беляшом.

Филин ухнул неодобрительно, но так и не покинул облюбованные им рога.

– Живо! – повторила я. Затем сменила тактику: – Отцу до тебя нет дела, мама серьезно больна, а новая сиделка замахала на меня руками, когда я намекнула, что ей придется кормить еще и магическое существо. Учитывая, что ловлей мышей ты брезгуешь, то можешь прикинуть свои варианты. По моим расчетам они выходят так себе.

На самом деле, сиделке ни о чем таком я не говорила, давно решив, что возьму Бельгаша с собой. Но знать филину об этом не стоило – птица у нас была с характером, да еще с каким!

Я тоже не отличалась покладистым нравом, но сейчас мне было не до споров.

– Живо! – приказала я в третий раз, выразительно покосившись на распахнутую дверцу. – Иначе тебя ждет голодная смерть.

Но филин не шелохнулся – вот же пернатая зараза!.. Еще и глаза закрыл, притворившись, что заснул.

И я сдалась – но исключительно потому, что у меня не было времени с ним возиться, а Бельгаш был мне нужен.

– Так и быть, я не стану напоминать, что по твоей вине мыши погрызли саквояж… Ах, тебе и этого мало?! Хорошо, тогда в столице я стану звать тебя по имени. Будешь у меня Бельгашом, и я ни разу не назову тебя ни Беляшом, ни Белышом.

Беляш, то есть, Бельгаш тотчас же расправил крылья. Затем спикировал в распахнутую дверцу, устроился на жердочке и уставился на меня выжидательно.

Я закрыла дверцу.

– Вот и отлично! – сказала ему. – Посиди ка пару минут спокойно, я сейчас вернусь.

Отправившись в соседнюю спальню, еще раз попрощалась с мамой – поцеловала ее в бледную сонную щеку, прошептав, что я обязательно приеду домой на каникулах. Но мама так и не проснулась, еще утром приняв сильнодействующее снадобье.

Я же поправила ее одеяло, подумав, что, может, оно и к лучшему. Меня ждали два года учебы в столице, и весть о моем отъезде могла спровоцировать очередной приступ. А так…

Вполне возможно, мама даже не заметит, что меня нет дома.

Дремлющая в кресле качалке сиделка на мой вопрос заявила, что беспокоиться мне не стоит. Она обо всем позаботится, и миссис Саммерс в надежных руках.

Попрощавшись и с ней, едва сдерживая слезы, я сбежала по ступеням в подвал, где папа оборудовал себе лабораторию.

Еще на лестнице я ощутила сильнейшие магические колебания. Тонкие – вернее, тончайшие! – Высшие потоки закручивались в невидимые обычному глазу узоры. И пусть я была в состоянии их почувствовать, но не представляла, над каким из новых заклинаний сейчас работал отец.

То, что он делал, лежало за гранью моего понимания, а папа давно уже перестал посвящать меня в детали своих исследований.

Раньше мне нравилось угадывать; я пыталась разобраться сама, разыскивая по книгам в нашей библиотеке подходящие заклинания, но сейчас мне было не до магических головоломок. Застыв на пороге лаборатории, я смотрела на всклокоченные на затылке седые волосы отца, склонившегося над рабочей тетрадью, обложившись свитками, камнями и артефактами, над которыми танцевали алые завитки Огня.

Глядела на него и думала о том, что понятия не имею, в чем я его разочаровала, и почему он утратил ко мне интерес. До тех самых трагических событий все было совсем по другому.

– Пап, прости, что я тебя беспокою, но у меня телепорт через полчаса, – сказала я равнодушной спине и затылку. – Я уезжаю в столицу. Ты же знаешь, что я буду учиться в Академии Магии Хальстатта.