— А ты будешь Тортик! — шлепнул я по плечу Пашу, удивленно заморгавшему вразнобой.

— Это че так? Он такой сладенький⁉ — тут же заинтересовалась только что обмывшая свое новое имя Треска, — Ты проверял⁈ А⁈

— Потому что для женщин… — похлопал я снова Пашу по плечу, — Есть только две вещи, от которых они не могут отказаться. Тортики. И Паша.

— Если он применит свою способность на мне, то я перережу ему горло, — с достоинством произнесла Акрида, тоже вдарившая полстакана. Закусив сыром, полугрузинка пояснила, — Я лесбиянка. Идейная.

— Мальчик, девочка… — капризно надула губы панкушка, — Какая, нафиг, разница… Вот нашли себе проблем на голову! Слышь, Изотов, может снимешь маску? Тут типа как все свои! Открой личико!

— Если хочешь посмотреть, как я выгляжу, держи паспорт, — перекинул я книжечку девушке, — А вот моё открытое лицо — это последнее, что вы хотите увидеть. Как минимум, пока. Мои способности довольно специфичны…

— Ага-ага! — внезапно закивал головой Паша, которого я с удивлением обнаружил уже датым, — Вот помню, как мы познакомились…

И, внезапно, скомканное заглатывание водки переросло пусть и в сдержанную, но приличную пьянку, в которой приняли участие буквально все, кроме двух микроскопических дурынд за пазухой у своего обожаемого Паши. Я, конечно, после того как немного расслабился, представлял себе всякое — мол, куда они там у него в туалет ходят или, скажем, что он водку на грудь проливает, вот прямо как сейчас, а эти две ухожорки её с него слизывают… но это уже так было. Нервное.

Не каждый день ты впервые убиваешь того, кого лично тебе убивать было не нужно. Ни ради защиты, ни ради идеи. Просто затем, что можно одновременно слегка помочь будущей теще (ох, кажется, от этого я уже не отмажусь), насрать в ладошки хамам, что решили эту тещу подставить, да заодно преподать команде урок серьезности. Недорого сейчас стоит человеческая жизнь в моих глазах. С другой стороны, быть нацистом в СССР — это совсем за гранью добра и зла.

Затем, спустя некоторое время, мы оказались с Азаматом вдвоем там, где я принимал будущий труп на попечительство, оба с дымящими сигаретами и уверенностью, что они будут скурены не в тишине.

— Догадываешься, о чем я тебя хочу спросить? — негромко проговорил этот, в сущности, неплохой человек.

— Попробую угадать, — затянувшись, я выпустил толстую струю дыма, — Отвечу своими словами. Мне и моему начальству совершенно насрать, что вы, Азамат Бикметович, будете делать со своей жизнью… после операции. Паше тоже насрать, он абсолютно не при делах, ничем от вас четверых не отличается. Вы это могли заметить по его реакции на жмура.

— Допустим, заметил, — по Слону вообще невозможно было догадаться, что мужик вштырил четыре стакана, он был трезв как стеклышко, — Только что мне мешает сейчас выйти за дверь?

— Совершенно ничего, — я не отводил глаз от взгляда башкира, — Я могу даже подождать минут пятнадцать, прежде чем сделаю звонок.