Гога, не обращая внимания на ошарашенного хозяина, натянул на свои чресла короткие холщовые штаны, и убежал навстречу приключениям, уже использовав все свои возможности на женской прислуге, в полной мере.

Всю ночь его не было. Явился он уже днём, и, упав на колени перед разъярённым Феликсом, стал целовать его запыленные сапоги, умоляя понять и простить. Действие эликсира закончилось, а впечатлений у старого Гоги осталось на всю оставшуюся жизнь.

В очередной раз Мамба не обманул его, а значит, появлялся ещё один источник дохода, и куда там алмазам, впору было становиться аптекарем, и покупать лавку для торговли амулетами, масками и приворотным зельем. Хотя, а почему бы и нет.

Знавал фон Штуббе одного такого проходимца, что не прочь был подзаработать таким образом, но вот как с него потом получать деньги в полном объёме, это был вопрос. Ну да ладно, поживём, увидим.

На седьмой день ожидания, в Дуалу приплыла «ласточка», и с её борта сошёл… Мойша, старший сын старого еврея-огранщика и торговца драгоценностями, которого и ждал Феликс.

Встретились они не сразу, и не у него, а в большой деревне, расположенной на реке Дибамбе, километрах в пятнадцати от Дуалы, где были разбиты плантации сельскохозяйственных культур, и где Феликс имел небольшую долю от их продажи. В одном из домов, расположенных в этой деревне, они и встретились, добравшись туда разными путями.

Феликс был один, не считая десятка работяг, что крутились вокруг большой хижины и делали не понятно что, но с самым сосредоточенным видом. При этом у каждого, под импровизированной туникой, накинутой сверху на голое тело, был припрятан солидной длины нож, и несколько копий лежали в разных углах двора, присыпанные пылью и мусором. Все эти люди были должники Феликса, и с радостью согласились подстраховать его в авантюре.

Мойша прибыл в окружении «ковбоев», не настоящих, конечно, но очень на них похожих. Шляпы на их головах были, во всяком случае, по канону – широкополые и большие, а револьверы, свисающие по обеим сторонам бедер, были самые настоящие смит-и-вессоны, так же, как и короткие кавалерийские карабины, за их плечами. Охранников было трое, ну, и сам Мойша, скромный, болезненного вида юноша, но уже умевший распоряжаться огромными деньгами. А его взгляд, совсем не юношеский, только подтверждал очевидное.

Алмазы во все времена стоили недешево, а уж обработанные и превратившиеся в бриллианты, в разы дороже. Тогда ещё не существовало алмазной биржи, как и крупных алмазодобывающих фирм. В Намибии и ЮАР, алмазы буквально валялись под ногами, но, к этому времени их находили, буквально, эпизодически, и совершенно случайно. Поэтому, и цена на них была поинтереснее, чем в нынешнее время.

Мойша торговался, как настоящий еврей, сбивая цену на товар не хуже своего папаши. Феликс вытащил заветный мешочек и высыпал на стол наиболее мелкие из алмазов. Поторговавшись, он уступил, сделав подсечку на жадность молодому еврею. Тот, с опаской, но всё же заглотил её.

Дальше пошла партия более крупных и чистых алмазов. Здесь было сложнее. Наличные деньги Мойша отдал за предыдущие алмазы, и сейчас пошли в ход векселя. Векселя, к слову сказать, бывают разные, так же, как и банки. Поначалу молодой еврей затеял грязную игру, желая расплатиться векселями банка, находившегося на грани банкротства.

Феликс же, за годы жизни обзавёлся немалым жизненным опытом, и пару раз погорел на подобном, так и не вернув себе половину, честно заработанной прибыли. Вращаясь в кругу авантюристов и моральных отщепенцев, а также людей с низкой социальной ответственностью, бархатными голосами и уголовным прошлым, он всё для себя понял, и не доверял никому. Давно уже он стал отличать: порядочных от непорядочных, честных от лживых, фанатиков от истинно верующих, ну, и так далее.