|
Возьмем вашего друга капитана Аллена. Он ни разу не пришел ко мне со списком материалов длиной со свой вымпел. Посмотрите теперь на него. Командует таким красавцем фрегатом, о каком можно только мечтать. Но зачем я вам об этом рассказываю, капитан Обри? Мне хорошо известно, что вы в лепешку расшибетесь, чтоб корабль был как с иголочки. Знаю, в какой отличный вид вы привели «Женерё». Кроме того, «Софи» в превосходной форме. Только с покраской у нее дело плохо. В ущерб другим капитанам я смог бы наскрести для вас немного желтой краски.
— Что ж, сэр, буду вам весьма благодарен, если вы выделите мне пару бочонков, — отозвался Джек, мельком взглянув на рангоутные дерева. — Но пришел я к вам за другим. Не одолжите ли вы мне свои дуэты? Я беру с собой в плавание одного своего друга, и он хотел бы послушать ваши дуэты си минор. — Вы их получите, капитан Обри, — заявил мистер Браун. — Конечно же получите. В настоящее время один из них миссис Харт перелагает для арфы, но я сразу же отправлюсь к ней. Вы когда отплываете? — Как только приму на борт запасы воды и суда конвоя будут готовы. — Выходит, завтра вечером, если «Фанни» присоединится к вам. С водой задержки не будет: «Софи» берет на борт всего десять тонн. Ноты вы получите завтра к полудню — я вам это обещаю. — Бесконечно обязан вам, мистер Браун. Тогда спокойной ночи. Передайте мои лучшие пожелания миссис Браун и мисс Фанни.
— Черт побери! — выругался Джек Обри, разбуженный ни свет ни заря оглушительным стуком плотницкого молотка. Спрятав лицо в подушку, он изо всех сил пытался цепляться за мягкий мрак, лихорадочно думая о том, что заснул лишь в шесть часов. То обстоятельство, что его однажды чуть свет видели на палубе, где он придирчиво проверял рангоут и такелаж, послужило причиной слуха, будто он птица ранняя. Что и вызвало излишнее рвение плотника, а также появление стюарда из буфетной для младших офицеров (капитанский буфетчик вслед за старым хозяином перебрался на «Паллас», и вместе с ним исчезла традиция подавать капитану на завтрак кружку пива, овсяную кашу и холодное мясо). Теперь Джеку было не до сна, что подтверждал стук молотка над самым ухом и шушуканье плотника и его помощников. Ясное дело, они находились у него в спальной каюте. Голову его пронзила острая боль. — Перестаньте колотить, черт бы вас побрал! — рявкнул Обри, и совсем рядом послышался испуганный отзыв: — Есть, сэр! После этого мастера на цыпочках ушли прочь. «Чего это я вчера так раздухарился? — подумал он, не вставая с койки. — От болтовни охрип, начал каркать, как ворона. И зачем это я столько народу наприглашал? Пригласил человека, которого едва знаю, на крохотный бриг, где сам еще толком не успел осмотреться». Обри мрачно думал о том, что нужно быть весьма осмотрительным, ежедневно общаясь с экипажем, как примерный семьянин — со своими домашними. Думал о сложности общения с прагматичными, но капризными и самонадеянными моряками — у каждого свой характер, — оказавшимися в одной тесной скорлупке. Он вспомнил учебник по морскому делу и как корпел над ним, ломая голову… «Назовем угол YCB, к которому прикреплен рей, углом установки парусов и обозначим его буквой b. Он является дополнением до 90° угла DCI. Теперь CI: ID = rad: tan DCI = I: tan DCI = I: cotan b. Поэтому мы окончательно имеем I: cotan b = A1: В1: tan 2x, A1: cotan b = B'angent 2, a tan 1x = A/B cot. Это уравнение, очевидно, подтверждает отношение между углом установки парусов и дрейфом…» — Это же совершенно ясно, не так ли, голубчик Джеки? — с надеждой в голосе говорила довольно рослая молодая женщина, склонившаяся над ним (он помнил себя маленьким крепышом лет двенадцати, над которым парила вполне созревшая Куини). |
