Чурбаков вынул нож из кармана и отщелкнул лезвие. Подошел вплотную к мешку и несколько раз ткнул острием в мягкие части тела жертвы, погружая острие совсем неглубоко, на пару сантиметров.

— Счастливый ты, Аркаша, падла! Тебе я успел поверить. Вот некоторые так и не дождались, — и он взмахом ножа обрезал веревку, на которой висел мешок. — Вытащите его, — приказал Чурбаков.

И Свиридов с Бородиным не спеша выполнили приказание. Они вытряхнули бизнесмена на каменный пол.

— Плох, совсем плох, — пробормотал Паша, глядя на то, как кровь течет изо рта Гетмана.

— Бывало и похуже, — напомнил Бородин, зачерпнул морской воды резиновым ведром, взятым из лодки, окатил голову Гетмана.

Теперь, когда кровь немного отмылась, Аркадий Петрович выглядел несколько лучше, во всяком случае, Чурбаков больше не испытывал позывов рвоты.

— Крепкий ты мужик, Аркаша, — с издевкой проговорил он, прохаживаясь возле распростертого на полу Гетмана.

Тот не мог пошевелить и пальцем.

— Убедительно ты говорил. Только вот беда, я готов был тебе поверить, но факты… У тебя на счету в банке «Золотой дукат» осталось еще пара-тройка сотен тысяч.

И двести — двумя месяцами раньше ты отмыл через подставные фирмы. Сходится?

Разбитые губы Гетмана задрожали. Он заплакал навзрыд. Чурбаков говорил истинную правду. Именно так обстояли дела. Это и впрямь были последние деньги, о которых, как он думал, не знал никто кроме Андрея Рублева, помогавшего ему обналичивать. И если до этого момента он еще держался, пытаясь сопротивляться судьбе, то сейчас в его душе произошел слом, на что, собственно говоря, и рассчитывал бывший генерал-лейтенант, бывший заключенный Тверской колонии, а теперь человек, который сделал целью своей жизни выколачивание денег из «новых русских».

«Неужели Андрей Рублев действует заодно с ним? — в отчаянии подумал Гетман. — Неужели? Как я ошибался в нем!»

— Ну так вот, Аркаша, больше тратить на тебя времени я не намерен. Толщина твоего кошелька мне известна, правила, по которым в моих владениях идет жизнь, тебе найдется кому рассказать. Так что, ребята, тащите его в мой концлагерь, который я организовал здесь, под землей, для «новых русских» и поскорее возвращайтесь, — Чурбаков сел на колченогий стул, поставил перед собой стакан и плеснул на дно водки. — Твое здоровье, Аркаша, — он выпил и тут же налил снова. — И не забудь, все в моих владениях стоит дорого.

Гетман уже не понимал куда его волокут — вверх, вниз. Каменный коридор извивался, а он лишь прислушивался к боли. Его тащили под руки Свиридов с Бородиным, тащили так, как тащат грязный мешок картошки по раскисшему от дождей полю, боясь испачкаться. Затем загрохотали железяки. Вновь в глаза ударил резкий свет. Аркадия Гетмана бросили на пол и на какое-то время оставили в покое. У него не было даже сил поднять голову и осмотреться где находится. Он видел лишь шершавую поверхность покрытого зеленой плесенью известняка, из которого, казалось, все было сделано в этих рукотворных пещерах, простоявших более полувека без хозяина. Он слышал какие-то звуки, но не вникал в их суть. Ему было достаточно того, что его сейчас не трогают. Гетман прислушивался к боли, которая волнами прокатывалась по телу.

«Наверное, пару ребер сломали», — думал он, время от времени харкая кровью.

Кровотечение остановилось, но во рту все еще присутствовал солоноватый привкус крови, так похожий на вкус морской воды, в которой Гетману пришлось уже сегодня побывать.

Свиридов подошел к нему, стал, широко расставив ноги, критично посмотрел.

— Будет жить, — изрек он.