Петрович вновь взял в руку рацию, щелкнул клавишей. Но та как-то странно запищала. Лампочка индикации вспыхнула и тут же погасла.

– Да что ж такое! – Петрович принялся разглядывать рацию.

– Батарейки сдохли, шеф, – сказал один из догадливых парней.

– Тебе вечно все не так. То тебя укачивает, то теперь городишь чушь какую-то про батарейки. Здесь не батарейки, баран, а аккумуляторы.

– Тогда, значит, аккумуляторы сдохли.

– Ты сейчас сам сдохнешь! – Петрович принялся трясти рацию, пытаясь ее вернуть к жизни.

А парень, который пререкался с ним, вытащил из-за пазухи пистолет и принялся с ним играть, вытаскивая обойму и вправляя ее в рукоятку, затем вновь вытаскивая и впустую щелкая затвором.

– Хватит, надоел уже, – рявкнул Петрович, – спрячь пушку, а то еще пальнешь мне в задницу, так я тогда тебя дерьмо есть заставлю.

Понял?

– Понял. Только он не выстрелит.

– Заткнись.

– Скучно же ехать.

Петрович злился. Даже шрам над его левым виском налился кровью. И парень понял, что сейчас не до шуток, и их бригадир, который и так отличался крутым нравом, может разойтись, а тогда ему не поздоровится.

– Все, понял, понял.

– Надеюсь, еще раз объяснять не придется.

– Нет.

– Дурак, ты.

Пистолет был всунут в кобуру, а бандит опустил руки в карманы. Но все равно продолжал нервничать и чтобы хоть как-то выйти из этого состояния, взял сигарету, прикурил и жадно затянулся.

– Хорош курить, дышать нечем! Уже глаза дым ест, – вновь рявкнул Петрович, зло и неприятно сверкнув своими узкими глазами под косматыми, сросшимися над переносицей бровями.

– Так мы же договорились.

– Я не знал, что ты такую дрянь куришь.

– Вроде бы американские…

– Американские в Америке продают, а у нас «Беломор» и фирмовые одним и тем же табаком набивают.

– Точно, украинские, – почему-то обрадовался парень, разглядывая пачку, – может, у вас лучшие найдутся, хотя мне все равно какие курить, лишь бы дым шел.

Тут лицо потерявшего терпение бригадира превратилось в зверский оскал, и парню стало не по себе. Он знал, что у их бригадира подобное проявление гнева бывает перед тем, как он бросится с кулаками и начнет избивать.

– Я могу и не курить.

– Сделай одолжение.

– Только последнюю затяжку, – парень затянулся так, словно собрался за один раз выкурить всю сигарету вмести с фильтром.

Бригадир толкнул в бок:

– Знаешь, почему мы ссоримся?

– Не-а.

– Волнуемся мы, вот и тянет поругаться, – бригадир забрал из рук парня пачку и выбросил ее в окно.

А в это время во втором джипе все трое, кроме водителя, начали играть в карты. И самое интересное, играли не на деньги, как это водится у людей подобного рода занятий, а на интерес. Игра становилась все азартнее и азартнее.

Все так увлеклись, что уже не смотрели по сторонам, а следили лишь за руками партнеров, за тем, как тусуются и переворачиваются карты, мысленно пытаясь отсчитать очки и определить, кто же выиграет.

– Ну вот и все, – сказал Лева, – у меня лучше, чем двадцать одно – золотое очко.

– Не может быть.

– Может.