|
В лаборатории поселились трое спец охранников из местных сабр и постоянно нас пасли. Ну ты знаешь местных сабр — не поймешь евреи или арабы, рожи — во, культура тоже, знаешь ли… Короче неприятно и непонятно почему такая суета. Затем у нас прошел слух что этой штукой можно скоммутировать Мертвое море. Затем… Затем я построил первый образец сканера. Он работал только если поднести вплотную. Но его сразу пустили в производство и оснастили им все таможни, все подходы к Мертвому морю, в Иорданию отправили тоже этих приборов вагона два. Ну вот вроде и все. Потом закрутилось, меня побрили, налепили эти пейсы зачем-то, стали возить туда-сюда со спецслужбами… Домой последний месяц вообще попасть не удалось, с женой только по телефону…
— Ты женат? — удивился Гек. — Давно уже. На пятом курсе. Сыну шесть лет. А ты? — Я нет. — Но любимая-то есть? Гек ответил не сразу. — Ну в общем… Сложно там все. — Есть! — радостно сказал Глеб. — Как звать-то? — Она удивительная, — сказал Гек. — Если бы еще не вела себя будто наркоманка… — Будто или наркоманка? — Будто, — ответил Гек, подумав. — Ну и отлично, — сказал Глеб. — Наркотики дело гиблое. Я, знаешь, тоже когда-то баловался всякой ерундой… — Ты?? — Гек удивленно повернул голову и скосил глаза, но лица Глеба не увидел. — Не героин конечно, я же не идиот. По мелочам. Травку покурить, ЛСД попробовать. — И как? — Ай… — хоть лица Глеба не было видно, но Гек понял по интонации что тот поморщился. — Три месяца в психушке это нормально, да? — Три месяца?!! После ЛСД? — Нет, — неуверенно сказал Глеб. — Что-то другое мы тогда попробовали. ДЫМ, ДОТ, ДОМ… Или ДУБ? Не помню. Тоже психоделик какой-то синтетический. Может у меня была передозировка, а может просто такая реакция организма. Три месяца. — Глеб угрюмо помолчал. — Погоди, но мы же о чем-то другом говорили, да? — Коммутация. — Ага, коммутация, — оживился Глеб. — Ты молчи, слушай дальше. Короче я стал сотрудником Моссада. Говорю это не без гордости, помнишь как я любил фильмы про шпионов? Ну и за это время я немного разобрался в политической ситуации. Физика такая — после коммутации жить в Израиле станет невозможно. В Москве вы этого может и не заметите. Почти. А у нас даже на другом конце, в Тель-Авиве, на берегу Средиземного плюс 150 в тени — ты ж понимаешь что это такое… То же самое и с Иорданией. Ну заодно Египту, Ливану, Сирии — короче всем понемногу достанется по самое-самое. Поэтому если тебе в Москве говорили что арабские террористы готовят акцию против Израиля… — Такого не говорили. Хотя… Нет, не в такой формулировке. — Ну вот, а в Израиле именно в такой формулировке всех оповещали. — Но это же бред? — удивился Гек. — Это же все равно как женщине брызгать в насильника из газового баллончика если в лифте напал? Сами не обрадуются. — Ну а как еще объяснить населению? — Что, прямо так, открыто и говорили про коммутацию? — А чего стесняться? По радио, по ТВ, в газетах — последнее время только и говорили о том, что мировой арабский заговор готовит коммутацию мертвого моря с помощью особого детонатора. — То есть если бы я внимательно почитал вашу прессу… — Угу, — энергично кивнул Глеб и стукнулся подбородком о плечо Гека. |
