Он пытался справиться с собственным телом.

Не удалось.

Он напрягал все силы, всю силу воли короля дворфов. Не удалось.

Он чувствовал, как внутри закипает отчаяние, первобытный ужас, исторгнувший первобытный же вопль, но даже тут Бренор не мог контролировать ни интонацию, ни тембр.

— Ах, мой маленький Реджи, — услышал он успокаивающий женский голос, и над краем его колыбели склонилось ангельское лицо, сияющее улыбкой и усталое.

Гигантские ладони протянулись к Бренору, легко подняли и поднесли к чудовищной, огромной груди...

— А, ты притащил своего карапуза, — сказал Эмерус Боевой Венец своему капитану стражи, когда Реджинальд Круглый Щит вошел в командный пункт с ребенком в перевязи за спиной.

Реджинальд ухмыльнулся королю:

— Не может же мой парень валяться целыми днями. Ему надо столькому научиться.

— Мальчик всего месяц как дышит, — заметил Парсон Глейв.

— Ага, пора уже давать ему в руки меч, я так думаю, — ответил Реджинальд, и они еще посмеялись.

Бренор, пристегнутый к отцовской спине, был счастлив очутиться подальше от колыбели и детской, и радость от того, что его унесли, лишь усилилась, когда три дворфа принялись обсуждать политическую обстановку вокруг Рунных Врат твердыни Фелбарр и их защищенность.

Бренор внимательно слушал — недолго. Но потом он стал думать о еде, потому что у него забурчало в животе. Потом о том, что у него зудит попа.

Потом он увидел свою руку, пухлую детскую ручку маленького дворфа... и из его слюнявых губ вылетело «гу-у».

Он пытался напомнить себе, что надо сосредоточиться, послушать разговор, что это отвлечет его от сиюминутных надобностей, столь довлеющих над ним. Но вместо этого горько расплакался над унизительностью своего положения. Он, король Бренор Боевой Топор, беспомощно болтался за спиной у капитана стражи. Его, короля Мифрил Халла, должны кормить, и менять грязные пеленки, и купать, и...

Ребенок издал вопль, идущий из самой глубины души, и принялся пускать пузыри, прежде чем Бренор хотя бы понял, что происходит. Как он ненавидел все это!

— Эй, послушай, угомони своего малыша или унеси его обратно к мамочке, — велел Парсон Глейв.

— Было бы о чем переживать, — отмахнулся король Эмерус. — Эти вопли совсем скоро станут боевыми кличами, и маленький Арр Арр размозжит свои первые орочьи головы.

И они продолжили разговор, а Бренор пытался слушать, надеясь уловить, что же происходит в Серебряных Землях.

Но он был голоден, и у него зудело, а ручка была такая соблазнительная...

— И надолго ли? — спросила Увин Круглый Щит Парсона Глейва, когда пару месяцев спустя однажды утром он зашел в ее дом. Жилище Круглого Щита представляло собой аккуратное каменное строение на верхнем этаже твердыни Фелбарр.

Бренор навострил уши и попытался перевернуться на одеяле, расстеленном для него на полу его матерью Увин. Он хотел получше разглядеть говорившего, но, увы, его маленькое тело плохо повиновалось командам, и ему пришлось насколько возможно повернуть вбок чересчур большую голову и наблюдать за клириком самым уголком глаза.

— Трудно сказать, — ответил Парсон Глейв. — Проходы снова открыты, и орки быстро займут их.

— Орки, вечно орки! — проворчала Увин. — Много Стрел, много орков!

Слова эти заставили дитя на одеяле вздрогнуть и внесли великое смятение в спутанное сознание Бренора Боевого Топора. Королевство Многих Стрел... королевство орков... создано скотиной Обальдом, существование королевства закреплено в договоре, подписанном лично Бренором сто лет назад. До конца своих дней — в первой жизни, во всяком случае, — Бренор гадал, не совершил ли он ошибку, заключив мир с Обальдом.