— Я уверен, что у нее будут густые локоны, как у ее матери, — добавил Нирай, проведя рукой по волосам Кавиты. Он чувствовал, как напряжена жена. — Что тебя тревожит, любовь моя?

— Незересы повсюду, — ответила Кавита. — С каждым переходом их становится все больше, они следят за нами от самых гор, останавливают, и проверяют, и выспрашивают, все время выспрашивают.

— Эти песчаные крабы, — подхватил Нирай, — незваными явившиеся на нашу землю. Нашу землю, говорю я, и мы еще долго будем тут после того, как они исчезнут, когда ветры Анаврок вернутся, а про Незерил давно забудут!

— К тому времени и про нас давно забудут, — отозвалась Кавита.

— Но наши потомки... — возразил Нирай, кивнув на их новорожденную дочку.

— Мы должны быть осторожными, особенно осторожными, — сказала Кавита. — Не ради себя, а ради Рукии.

Нирай не стал спорить. Они были магами, но втайне, поскольку незересские правители этой земли запретили бединам заниматься Искусством.

Кавита огляделась по сторонам, потом на несколько мгновений сосредоточила взгляд на откидном пологе палатки, молча, вытянув шею, прислушиваясь, нет ли рядом каких злоумышленников. Бросив взгляд на мужа, она склонилась над колыбелью и, ослабив узлы, развернула пеленки. Она откинула ткань и распрямила обнаженную левую ручку Рукии, немного приподняв ее и повернув так, чтобы скудный свет свечи падал на внутреннюю сторону предплечья.

Нирай затаил дыхание. Прежде он уже видел это родимое пятно — или, по крайней мере, то, что, как он надеялся, было таковым.

Но теперь сомнений быть не могло, поскольку это было очень необычное родимое пятно. Четкая фигура, напоминающая семиконечную звезду, в красном круге.

— Магический шрам? — спросил Нирай озадаченно, поскольку никогда еще не слышал о столь четких отметинах, как эта.

Кавита высвободила другую ручку девочки и, повернув ее тыльной стороной предплечья кверху, продемонстрировала вторую метку.

— Кривой клинок? — спросил Нирай и пригляделся получше. — Нет, рог, рог единорога! Она помечена дважды?

— И ее шрамы труднее будет скрыть.

— Она должна гордиться ими! — настаивал Нирай. — Пожалуй, незересы могут не согласиться с этим.

— Проклятие! Мы бедины, а не их собственность!

Кавита прижала палец к губам мужа, призывая его к молчанию.

— Успокойся, муж мой, — тихо попросила она. — Мы свободны на нашей земле. Давай не будем связывать себя ненавистью с теми, кто считает, что подчинил нас себе. Считает, но вовсе не держит нас в цепях.

Нирай кивнул и, поцеловав жену, повлек ее через комнату к постели.

Маленькая Рукия открыла глаза. Она слышала каждое слово. Они не спеленали ее заново, и руки ее оказались свободны — нечастый случай в ее юной жизни. Она воспользовалась возможностью пошевелить ими, сгибала и разгибала, и у нее на самом деле было ощущение, словно с плеч наконец-то сняли тяжкий груз. Она ухитрилась удержать обе свои крохотные ручки перед глазами достаточно долго, чтобы разглядеть то, о чем говорили ее родители.

Эти отметины, шрамы, перенесли ее в то давнее утро, когда она проснулась в палатке рядом со своим мужем, Дзиртом. Они возвращались в Мифрил Халл, не зная о великих переменах, уже тогда начинавших происходить с их миром.

В тот роковой день Кэтти-бри задело оборвавшейся нитью магической Пряжи Мистры, Пряжи самой Магии, и слепящая сила магической энергии сокрушила ее и свела с ума.