Земле, что не так давно была великой пустыней.

Земле, которой вскоре предстояло стать пустыней вновь.

Насквозь промокшая под проливным дождем, с волосами, слипшимися после купания в грязевой яме, устроенного ей Тахнудом, пятилетняя Кэтти-бри стояла, заслонив собой лежащую мать, свирепо сверкая глазами, и голубые струйки магической энергии вытекали из рукавов ее порванного одеяния, будто живые змейки.

Она заметила башмаки незересского ассасина, над которыми курился дымок. Ее огненная стрела подбросила человека в воздух внезапно и с такой силой, что он вылетел из собственной обуви!

Она дрожала, оробевшая и потрясенная силой, которую создала, — нет, не создала, понимала она, силой, которую она высвободила благодаря магическому шраму.

Ей хотелось повернуться, помочь Кавите своей исцеляющей магией, но она не осмеливалась. Пока еще нет.

Непосредственной угрозы, очевидно, больше не существовало, поскольку ассасины явно были мертвы, их дымящиеся безжизненные тела лежали неподвижно, а всю переднюю часть палатки позади них снесло напрочь.

Она прошептала новое заклинание, вновь обращаясь к грозе, которую сама же сотворила, готовясь выхватить из нее очередную молнию и испепелить любого нового врага. Сейчас перед ней как на ладони лежал весь лагерь, вспышки молний над головой во всех деталях высвечивали палатки, корзины и груды припасов.

— Рукия! — вскричал подбежавший Нирай, скользя в грязи. Он застыл перед палаткой, потрясенный увиденным. — Кавита!

Кэтти-бри взмахнула руками, рассеивая голубые струйки магической энергии, и тут Нирай кинулся в палатку; запнувшись о тела незересов, он чуть ли не ввалился внутрь, к жене и дочери.

Из-за углов соседних палаток появились другие десаи.

Кэтти-бри не знала, что делать. Как объяснить эту картину? Что подумают старейшины и какую угрозу представляет она для остальных, учитывая ее истинную сущность?

Все эти вопросы вихрем пронеслись у нее в мозгу, задевая ее чувства, требуя немедленных действий. Женщина собралась с мыслями и призвала на помощь весь свой опыт, заставляя себя вспомнить главное: что сделала бы пятилетняя девочка?

Она разрыдалась.

Нирай сжал ее в объятиях, но увлек за собой, упав на колени возле Кавиты. Женщина шевельнулась, когда он притронулся к ней.

— Ассасины, — прошептала она.

— Что произошло? Моя Кавита!

Прочие члены племени столпились у разрушенного входа, качая головами и бормоча.

— Девочка, что это? — обратился к Рукии один из мужчин. Он поднял дымящийся башмак и недоверчиво его разглядывал.

— Они сделали маме больно! — прорыдало дитя. И добавило между двумя всхлипами: — Они хотели золота. Сказали, что мне тоже будет больно, если я не дам.

— Какое золото? — спросил Нирай, помогая Кавите перевернуться. Она стонала и зажимала рукой окровавленную рану — окровавленную, заметил он, но не кровоточащую.

Рукия пожала плечами и снова принялась плакать.

— Их убило громом, — невинно сообщила она, указав на небо и изобразив на лице полное непонимание.

— Дважды благословенна гроза сегодня ночью, — заметила одна из женщин снаружи.

— Незересы, — заключил мужчина, осмотрев тело поменьше. — Незересские воры.

— Значит, Н’аср забрал их, — объявил другой, говоря о безжалостном боге мертвых.

— И теперь вместе с Ат’ар потешается над этой парочкой, — добавила женщина. — А может, он сейчас уже вполне пресытился и нашел время просто убить этих собак!

Тут Кавита села, хотя Нирай и старался заставить ее лежать спокойно.