Алпирс кивнул и подбородком указал в сторону потайного сада. Пока он ходил за лошадьми, Унтарис пробрался обратно, чтобы вручить Джинджабу его награду.

Они оставили старого бедина лежать ничком под кипарисовым деревцем. Кровь вытекала из его перерезанного горла и смачивала землю среди корней и цветов.

Унижение оскорбляло все чувства Рукии. Переброшенная через плечо Тахнуда, словно мешок с верблюжьим кормом, бедняжка пыталась натянуть юбку на свои босые ноги. Сопротивляться не имело смысла. Дружки Тахнуда были вокруг, сопровождая парочку между многочисленными палатками десаи и дальше, на юг, к источнику.

Процессия собрала множество счастливых взрослых, они выкрикивали что-то и пели, остальные, почти все племя, находились уже внизу, во все увеличивающейся грязевой яме. Босые женщины без помех плясали в этой жиже, высоко поднимая ноги, часто оскальзываясь и шлепаясь в грязь под радостные вопли зрителей.

Вокруг в землю было воткнуто несколько полых шестов, вода с журчанием изливалась из них, отражая яркое пламя множества костров, горящих по краям ямы. Десаи собирались праздновать всю ночь, как того требовала традиция, когда обнаруживался новый источник.

Рукия пыталась не отвлекаться на радостные крики, и пение, и суматоху вокруг. Теперь она сосредоточилась на собственной песне, надеясь развеселить всех еще больше. Она шепотом обращалась к ветрам, призывая облака.

Потом ее подбросили в воздух, и ее песня перешла в визг. Она летела, и летела, и летела кувырком, и даже ухитрилась приземлиться на ноги, но это ей не помогло, потому что грязь выскользнула из-под нее и она совершенно неграциозно шлепнулась на спину, широко раскинув руки и ноги.

Женщины смеялись, мужчины радостно вопили, а Тахнуд стоял и смотрел на нее свысока. Он скрестил руки на узкой груди, великий завоеватель.

Рукия не реагировала, просто погрузилась вновь в свою тихую песню, взывая к облакам. Сильные руки схватили ее за лодыжки и принялись крутить, потом перевернули ее на живот и покружили еще немного. Ее каштановые волосы прилипли к голове, и она не могла различить, где заканчивается юбка и начинаются голые ноги, поскольку теперь все было одного цвета — просто ком грязной глины. Она чувствовала ее запах у себя в носу и ощущала ее вкус во рту.

Эта пытка продолжалась еще какое-то время, но Рукия этого не заметила, потому что у нее была ее песня и в этой песне она обрела убежище. Наверху собирались облака, отвечая на ее зов.

Наконец старшие мальчишки отпустили ее, и зазвучали приветственные крики в честь Тахнуда Завоевателя, и старухи запели песню — для него и о нем. Рукия заметила его отца, сияющего от гордости, и своих родителей. Нирай широко улыбался, кивками благодаря ее за то, что она приняла эту забаву сдержанно и с достоинством. Рядом с ним стояла Кавита с шелковистыми черными волосами. Она неловко улыбалась и пыталась кивнуть, но Рукия знала, что она исполнена сочувствия к дочери, или, может, то был безмолвный плач, оттого что дочь ее избрана.

В конечном счете эта «игра» имела свои последствия. Тахнуд выделил ее среди всех прочих. Он подал знак десаи, что красотка Рукия со светлыми волосами и удивительными синими глазами станет его выбором.

Рукия заметила, что многие девочки племени, ее лет или даже постарше, глядят на нее теперь с открытой враждебностью.

— Умойте ее! — выкрикнула мать Тахнуда, и несколько женщин присоединились к ее призыву:

— Воды! Воды!

Рукия взглянула на Нирая, и снова он кивнул и тепло улыбнулся ей. Она почувствовала, как рука Тахнуда ухватила ее за запястье — крепко, но бережно. Он поднял ее на ноги и повел измазанную грязью девочку к ближайшему полому шесту. Едва они подошли и холодная вода плеснулась на нее, как вспышка молнии расколола небо над головой, а вслед за раскатом грома внезапно хлынул сильнейший ливень.

Крики изумления сменились воплями радости, и все племя принялось плясать и петь, и, конечно же, то был добрый знак: многообещающий молодой Тахнуд сделал мудрый выбор этой богатой на воду ночью!

Рукия подняла лицо к небу, предоставив дождю смывать грязь.