Реджис был не такой дурак, чтобы пытаться отобрать ее.

Он выскочил из комнаты, скатился по лестнице и запрыгнул на стул прямо перед Шастой Меховой Ногой.

— Что вы наделали? — спросил он.

— Я? — невинно переспросила женщина.

— Мы не будем платить! — воскликнул Реджис.

— А кто вас просит?

— Но... но...— запнулся Реджис.

— Все оплачено, малыш, — спокойно пояснила Шаста. — Оплачено на веки вечные.

Беспомощно тряхнув головой, Реджис пытался разобраться, что к чему:

— Кем?

— Не забивай себе голову такой ерундой, — посоветовала Шаста. — Добывай себе устриц для твоего папаши и делай, что он скажет.

— Он слишком пьян, чтобы сказать мне что-нибудь толковое.

Один из клиентов заведения рассмеялся, и Реджис подавил в себе настойчивое желание подойти к мужчине и дать ему в нос.

— А это не мое дело, — ответила Шаста Меховая Нога.

— И вы дали ему еще две бутылки, — запротестовал Реджис. — Он же будет пить до...

— Не мое дело! — решительно перебила хозяйка, угрожающе шагнув к нему. — А теперь ступай, пока я не отшлепала тебя по заднице!

Реджис сполз со стула и отступил на шаг.

— Я просто хочу знать, кто платит, вот и все, — тихо сказал он. — Мне нужно отдать ему это. — Он приподнял мешок. — Так велел папа, но отключился и не успел сказать кому.

— Просто давай их мне, — предложила Шаста, протянув руку.

Реджис медлил.

— Дедушка, — сказал сидящий рядом завсегдатай, пока Шаста колебалась. — Так что, выходит, это будут устрицы Дедушки Периколо.

— Ну да, и я передам их ему, — настаивала Шаста Меховая Нога и попыталась выхватить мешок у Реджиса, но мальчик оказался проворнее.

Реджис с трудом сглотнул. Он никогда не встречал знаменитого Периколо Тополино, однако, как и все в этой части Дельфантла и уж точно как все хафлинги в городе, много слышал о нем. В большинстве своем эти истории кончались чьей-нибудь преждевременной и насильственной смертью.

Он продолжал пятиться и, прежде чем сам понял это, выскочил из таверны и очутился на улице. Он посмотрел на последний этаж здания и представил себе отца, вливающего в глотку очередную бутылку. Наверное, его опять рвет.

Давать Эйвербрину столько виски означало подписать ему смертный приговор, Реджис знал это, поскольку навидался таких ходячих трупов в прежней своей жизни в Калимпорте. Дедушка оказал Эйвербрину плохую услугу, какую бы там сделку они ни заключили.

Реджис закусил губу и сдержал закипающую внутри злость. Он должен сделать что-то, предпринять какие-то действия.

Но что? И как?

В конце концов, это был Периколо Тополино, Дедушка ассасинов.

Этой ночью Реджис слонялся по улицам, используя устрицы, чтобы подкупить шатающихся вокруг хафлингов, и довольно скоро очутился на улочке возле дома Периколо — Морада Тополино, как его называли, — красивого, скромных размеров сооружения с большими балконами и ограждениями, украшенными балясинами ручной работы. Дом был трехэтажный, но с учетом роста хафлингов это примерно соответствовало двухэтажному человеческому. Посредине крыши в качестве четвертого этажа была обустроена комната на манер «вдовьей дорожки», поскольку оттуда открывался вид на подножие холма, на бескрайнее Море Падающих Звезд — для тех, кто отчаянно вглядывался, не возвращаются ли корабли, — неизменное скорбное напоминание тем, чьи мужья никогда не вернутся.

Он обошел дом и вышел на главную улицу, к воротам, которые были заперты. Он поискал какой-нибудь звонок, рожок или трещотку, но ничего не нашел. Реджис подумал, не перелезть ли через ограду, но покачал головой, вспомнив, кто был владельцем дома.