— Разумеется, мы пытались решить все сами, тихо, миром. Все хором принялись ему объяснять, что никто не виноват, что произошел несчастный случай, но его это не убедило. Он уже немного пришел в себя, заговорил деловито, сказал, что проведет собственное расследование. Сказал, что его друг возглавляет частное сыскное агентство в Санкт-Петербурге. Затем стал расспрашивать всех, кто был в тот вечер в детском доме, дежурную воспитательницу, нянечку, мальчика, который лежал с Сережей в изоляторе, остальных детей… И тут вдруг Варвара Михайловна как заголосит! Вцепилась в него и кричит: «Уведите детей отсюда, я сама вам все расскажу!» Кое-как детей распихали по их комнатам, но воспитатели-то остались! И вот она при них во всем и призналась. Губанов тут же достал мобильный телефон и набрал «ноль-два». Приехали быстро, и Варвару Михайловну увезли.

Аделаида Анатольевна умолкла и с тоской уставилась в стену. На лбу ее прорезалась морщина, она часто терла пылающие щеки руками.

— Ну вот, теперь мне все более-менее ясно, — констатировала я. — По крайней мере, почему призналась Варвара Михайловна.

— Почему? — тут же встрепенулась Аделаида Анатольевна.

— Скорее всего, она испугалась, что Губанов выполнит свое намерение провести расследование, тем более с помощью питерской детективной конторы. Подумала, что они уж точно докопаются до правды и тогда ей будет только хуже. Вот и решила опередить события. К тому же, видимо, ее напугал напор Губанова. Она, как я поняла, человек довольно наивный и доверчивый, так?

— Да, — согласилась Морозникова. — Но я все равно в это не верю! Не могла она убить ребенка, не могла! Я вас очень прошу, Татьяна Александровна, не верить ее словам. Не делайте скоропалительных выводов, разберитесь, пожалуйста, досконально.

— Аделаида Анатольевна, если уж я берусь за дело, то можете не сомневаться, что я разберусь в нем досконально, — чуть улыбнувшись, заверила я перепуганную заведующую.

— Так вы беретесь? — воскликнула она, и глаза ее радостно вспыхнули.

— Да, — твердо ответила я. — Но… Надеюсь, вам известны мои расценки?

— Да-да, не беспокойтесь, я найду, откуда выделить деньги, — успокаивающе подняла руки Морозникова, продолжая смотреть на меня выжидательно, словно желая спросить, с чего же я начну свою работу.

— Для начала я должна побеседовать с вашими подопечными — и с персоналом, и с воспитанниками. В первую очередь с дежурным воспитателем и с мальчиком, который лежал в изоляторе вместе с Сережей Губановым. Кстати, что он говорит по этому поводу? Ведь он находился в непосредственной близости к умершему.

— Я же говорила вам, ему прописывали феназепам! И еще кое-какие препараты для лечения основного заболевания, которые при взаимодействии с феназепамом усиливают седативный эффект. Он просто спал с десяти часов, это и Варвара Михайловна подтверждает, и дежурный воспитатель. Вам позвать ее прямо сейчас?

— Для начала ответьте еще на несколько вопросов. Во-первых, где сейчас мать Сережи Губанова, что с ней?

— Понятия не имею, — покачала головой Аделаида Анатольевна. — Она здесь не появлялась ни разу. Даже не знаю, живет ли она по своему прежнему адресу. Да и жива ли вообще… — со вздохом добавила она. — Сами понимаете, после отказа от родительких прав ее согласие на то, чтобы отец забрал Сережу, не требовалось. И мы не стали тратить на нее время.

— Теперь расскажите поподробнее о Варваре Михайловне. Сколько ей лет, откуда пришла, что за отношения с коллегами…

Аделаида Анатольевна закатила глаза.

— Так, значит, Варвара Михайловна Никишина работает у нас около четырех лет.