— Да, — ответил пацан.

— Тогда сдай стакан и побеседуй с Татьяной Александровной, она из милиции, — заявила Сокольникова, оставаясь стоять рядом со мной.

— Спасибо, вы мне больше не нужны, — улыбнулась я.

На лице Валерии Георгиевны выразилось сомнение, связанное, как я подумала, с тем, стоит ли оставлять воспитанника наедине с моими вопросами. Потом она все же кивнула и, быстро повернувшись, пошла к лестнице. Я решила, что она сейчас пришлет сюда Аделаиду Анатольевну, и не ошиблась. Но пока заведующая прибыла из своего кабинета, я успела задать Никифорову несколько вопросов. Парень, чувствовалось, был не очень-то рад этому разговору. Он нахмурился, смотрел в пол и отвечал неохотно.

— Андрей, тебе нечего бояться, — начала я самым мягким тоном, на который была способна. — Расскажи мне о той ночи, когда умер Сережа Губанов.

— Да я спал, — сказал Никифоров. — Мне лекарства давали, я с них каждую ночь спал как убитый.

— Хорошо, тогда расскажи, что происходило вечером, перед сном?

Андрей еще больше нахмурился.

— Да ничего особенного. Воспитатели стали всех спать укладывать, а Губанов никак не хотел ложиться. А я уже лекарство выпил, и у меня глаза слипались. Я еще сказал ему, мол, будешь шуметь — уши оборву. А потом просто отрубился.

— А Варвару Михайловну ты видел перед сном?

— Конечно, она несколько раз к нам заходила, все тоже Губанова уговаривала, чтобы он ложился.

— Она кричала на него?

— Да нет, — пожал плечами Андрей. — Она вообще почти не кричит никогда.

— Ты к ней хорошо относишься?

Никифоров отвернулся от меня. Потом сказал:

— Она очень хорошая и добрая. А если кто на нее наговаривает, не верьте.

— Но она же сама призналась в убийстве Сережи, — тихо напомнила я, думая, что все дети все равно уже в курсе сегодняшних событий.

Никифоров совсем насупился.

— Я не знаю, — наконец сказал он. — Если она в милиции, то они, наверное, разберутся, да?

Он посмотрел мне в глаза.

— Если они не разберутся, то я помогу, — улыбнувшись, пообещала я ему.

— У нас ее все любят, — добавил Андрей.

В это время, стуча каблуками, к нам торопливо приближалась Аделаида Анатольевна.

— Татьяна Александровна, мы можем пригласить Андрея ко мне в кабинет, там будет удобнее, — заговорила она еще метра за два до нас.

— Да мы уже обо всем поговорили, — обнадежила я ее. — Я больше не хочу задерживать Андрея.

Никифоров посмотрел на заведующую и, получив согласный кивок, вышел из столовой.

— А вот теперь пойдемте к вам, — сказала я. — Мне еще кое-что нужно.

Мы снова расселись по обе стороны полированного стола, и я попросила у Морозниковой личное дело Сережи Губанова. Помявшись, та все-таки нашла его в шкафу среди множества других папок и протянула мне. Я сказала, что возьму его домой и верну, как только оно перестанет быть мне нужным. Морозникова неохотно, но согласилась. Кроме этого, я попросила у нее координаты отца Сережи Губанова.

— Ой, а я даже и не знаю, что вам сказать, — растерялась та.

— Как же это? Разве он не говорил вам, как с ним связаться?

— Нет, в первый свой приход он, конечно же, оставлял свой питерский адрес и телефон… Кроме того… Сейчас.

Аделаида Анатольевна засуетилась, полезла в свой стол и вскоре достала листок бумаги.

— Вот его питерские координаты, — сказала она.