Изменить размер шрифта - +

Когда-то я и сам работал в шахте посменно — не великое удовольствие. Особенно, когда выпадали смены с вечера до утра. Осенью и зимой они превращали жизнь в сплошную ночь: просыпался, когда уже стемнело, укладывался спать после работы ещё затемно. Будь я тогда семейным человеком — жену и детей видел бы только спящими. Но из Зареченска я уехал холостяком: поддался на уговоры приятеля, перебрался в Железногорск (махнул рукой на подземный стаж и связанные с ним прелести). Но о поездках в общественном транспорте по ночному городу вспоминал долго — именно в салонах автобусов после ночных смен научился спать сидя. Однако воскрешать прошлые умения засыпать под стук колёс не собирался.

Обрез и будёновку я упаковал в плед ещё в пятницу вечером, когда пришёл из института. Перевязал получившийся свёрток верёвкой, снова сплёл красивую ручку. Но перед этим проверил исправность оружия, набил магазин патронами. Будёновку взял с собой старую — ту, что подарила Света Пимочкина, оставил в шкафу. Завернул в носовой платок стопку монет. Положил её в карман старых брюк Александра Усика, как средство на «крайний» случай. Уже дважды продырявленное новое пальто на этот раз оставлю в комнате. Снова тратиться на химчистку не хотел. А это, старое, уже побывавшее в схватке с маньяками, разрежу в воскресенье на лоскуты и сожгу, как напоминание о прошлом (о том прошлом, в котором я гонялся за маньяками).

Субботний вечер провёл лёжа на кровати с учебником немецкого языка в руках. Рассматривал в книге картинки — гадал, почему в моей голове после переноса сознания появился ворох математических знаний, но в память не добавилось ни единого слова на немецком языке. Проверял свои знания по истории, географии, биологии — ничего, кроме обрывочных сведений из стандартного набора для школьников из воспоминаний не выудил. Но стоило только задуматься над математическими «умностями», как в голове будто отрывалась шкатулка изобилия — изобилия терминов, понятий и прочей до недавнего времени неведомой мне белиберды. «Поток Риччи», — вспомнил я совершенно неведомый мне в прошлой жизни термин, покачал головой.

Подумал: «Да я теперь настоящий супергерой. Супермен был неуязвим, умел летать. Человек-паук стрелял паутиной и ползал по стенам. Бэтмен был сыном миллионера… и просто везучим парнем. А вот советский супергерой Комсомолец — великолепно шарит в математике. Бойтесь злодеи и капиталисты. А пролетарии всех стран соединяйтесь. Вот такие пирожки с капустой». Я закрыл учебник, бросил его на тумбочку. Проверил в очередной раз, завёл ли будильник. Подумал о том, что неплохо было бы выяснить: умею ли ползать по стенам. Потому что неуязвимостью Супермена точно не обладал: спасибо Наде Бобровой — она это проверила. «Было бы неплохо стать хорошим химиком, как Джокер», — подумал я. Но не вспомнил даже таблицу Менделеева.

 

* * *

Ночная поездка в автобусе мне понравилась уже тем, что я до самой «Юбилейной» преспокойно сидел около окна, не ощущал на себе недовольных взглядов бодрых старушек, мечтавших занять моё место на холодном сидении. Не уснул по пути, хотя очень хотел опустить веки и вздремнуть. Бороться со сном помогали громкие голоса ехавших вместе со мной по маршруту мужчин. Я смотрел в окно на плохо освещённые улицы (разглядывал дома и приуроченные к апрельскому празднику плакаты), вдыхал пропитанный бензиновыми парами воздух и слушал шахтёрские байки (отмечал, что темы мужских разговоров со временем не изменились).

Общественный транспорт останавливался примерно в километре от «Юбилейной». Были автобусные маршруты, которые сворачивали и к самой шахте (в девяностых — точно были), но я не стал их вычислять. Добрался до остановки «Шахта Юбилейная», следом за шумной компанией немолодых мужчин выбрался из салона. Шахтёры дружно закурили, зашагали по огороженной бетонным забором дороге к шахте.

Быстрый переход