— Граната! — заорал кто-то визгливым голосом, и в проулок выскочил паренек, по виду уличная шпана, но вот наган у него в руке был настоящий. Я выстрелил, и шпаненок обзавелся дыркой во лбу, раскинув сзади мозги, а я сразу после взрыва гранаты на максимальной скорости рванул по проулку к сберкассе, перепрыгнув через упавшее тело. Там у дверей лежало шесть человек, у двоих рядом сумки, из которых высыпались пачки денег. Судя по всему, происходило банальное ограбление сберкассы. Это я удачно заехал на эту улицу.

«День зарплат, что ли?» — мелькнула у меня мысль, но почти сразу я открыл огонь, переводя ствол пистолета после каждого выстрела с тела на тело. Только того, что на меня пялился, я подстрелил в ногу, после чего, проведя контроль остальным, рванул к раненому и перевернул его с живота на спину. Мне не нравилось, что он только глухо застонал, когда пуля раздробила кость у него ниже колена. Подозрения подтвердились, один из осколков попал бандиту в грудь, и он медленно угасал. Видя, как стекленеют его глаза, я заорал, тормоша его:

— Зачем?! Кто вы и почему меня знаете?!

— Заказ… — прохрипел он, выпустив струйку крови изо рта. — Новый год, машина с командиром и его сыном на дороге… кха-кха… нам заплатили убить их… мы сделали работу… а ты жив…

— Кто заказчик?! Говори! Говори, падла! — заорал я ему в ухо.

— Девушка… немка… кха-кха…

— Как она выглядит, опиши мне ее! — продолжал орать я, давя на него.

— Бхандинха с зелеными хлазами… лет девя… фянадцать на вид, красивая… У нее шрам на левом виске, тонкий такой… — тут бандит выгнулся и замер. В этот раз уже навсегда.

— Твою мать! — вскочил я с колен на ноги и со злости выпустил в мертвого весь магазин.

Оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь во дворе, окруженном со всех сторон домами, и с небольшим сквером посередине. Слева находился вход в сберкассу, рядом с которым лежали уничтоженные бандиты, прямо и справа были парадные, к которым вели тропинки. От взрыва гранаты стекла двух окон сберкассы вылетели, там только осколки торчали.

Заметив, что внутри кто-то мелькнул, я подошел к окну и заглянул, одновременно меняя обойму. Бандитов в помещении сберкассы я не обнаружил, только посетителей и испуганную кассиршу со следами побоев на лице, поэтому громко сказал:

— Внимание, работает госбезопасность, бандиты уничтожены! До приезда милиции просьба не покидать помещение сберкассы!

К этому времени я немного успокоился и, глубоко вздохнув, осмотрел уничтоженных бандитов.

— Ничего, не знаю, кто ты, заказчица, но чую, наши дорожки еще пересекутся, — пробормотал я и, доставая на ходу армейский бинт, зубами разорвал упаковку и поспешил к сержанту.

У того было четыре раны. Ту, что на руке, я не перевязывал, просто остановил кровь жгутом, воспользовавшись его же собственным ремнем, а рану на груди, в которой клокотала кровь при дыхании, перевязал.

— Серьезно меня? — тихо прохрипел он.

— Молчи, тебе нельзя говорить, — хмуро уркнул я, но все-таки ответил: — Серьезно. Если в течение получаса не попадешь на стол хирурга, шансов не будет.

При выстрелах большая часть прохожих попряталась, но в этот момент, к своему удивлению, я услышал вопрос за спиной:

— Я медсестра. Я могу помочь?

Мельком обернувшись и осмотрев довольно красивую женщину лет тридцати пяти в строгом платье чуть ниже колен, я молча кивнул и ответил:

— Подержите его, я спину перевяжу. Ранение сквозное.

Когда мы почти закончили, послышался топот. Народу на улице прибавилось, но никто не торопился нам помогать.