|
— Все в деснице Его! Но нам тоже не следует тянуть канитель... Они заметили неподалеку круглый зев туннеля, образованного гигантского сечения трубами, сваренными друг с другом, и бросились туда. Куда он ведет, кто его знает, но проверить не мешало. Вдруг, да и выведет к нужному месту. Удары кованых сапог о ржавый металл гулко отдавались в ушах. Мелькали над головами тускло светившиеся лампочки, горевшие по той же неведомой причине, что и в подземельях «Агропрома». — А ведь вы не возразили ему, батюшка, — как бы между прочим ввернул журналист на ходу. — Кому? — не понял отец Иоанн. — Да Ряхе же. Когда он сказал, что нужно мочить всех «грешников». — Совершающий преступление в отношении ребенка — демон, — глухо, но категорично ответил батюшка после долгой паузы. — А уничтожение демона — дорога в рай... Чадов ничего не сказал, только как-то странно покосился на соратника. Что-то изменилось в святом отце за время их недолгих странствий. Какая-то твердость появилась, отчасти потеснив идею полного всепрощенчества и всеобщей любви. Ой, да что там говорить, если Степан чувствовал, что и сам внутренне преобразился. Ему казалось, что он наконец постиг нечто, доселе ему неведомое, что его естества коснулись некие персты, начавшие лепить из черствой и циничной душонки что-то светлое, такое, чему найти верную и точную формулировку журналист пока не мог. — Остановитесь! — донесся вдруг из полумрака громкий зловещий голос. Десяток крепких мужчин, облаченных в черные балахоны поверх защитных костюмов, заступили «крестоносцам» дорогу. Оружия отчего-то не было видно. Наверное, брать его с собой в храм не положено. Как и у всех остальных нормальных верующих. — Остановитесь, во имя Владычицы Смерти и ее Вестника! — «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего; он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи», — процитировал евангелие от своего тезки Опрокидин. — Что ты там бормочешь, падаль? — с угрозой вопросил один из сектантов, самый здоровый на вид. Легкая неуверенность прокатилась по затылку Степана, громко застучало в груди сердце. Дыхание участилось, и парень с трудом удержал себя, чтобы не сделать пару упражнений успокаивающей гимнастики. Проклятые инстинкты! Несколькими движениями размял плечи. Взмахнул руками и глубоко вдохнул. Придется драться врукопашную. Любой выстрел здесь чреват непредсказуемыми последствиями. Рикошет не выбирает, кого поражать. Поэтому, переглянувшись с батюшкой, они закинули автоматы подальше за спину и встали в боевые позиции. «Грешники» приближались единым строем. Совсем как в пошлом анекдоте: «...и дружным строем отправились на...» От глупого воспоминания стало очень весело. Журналист заулыбался в полный рот и произнес двусмысленную фразу вслух, чтобы подбодрить и Опрокидина. Батюшка понял шутку и одобрительно хохотнул. Сектанты непонимающе переглянулись. Мало того что нашлись дураки, голыми руками собравшиеся уложить десятерых. Так еще ухмыляются. Тут явно пси-излучение замешано. — Ну что, начинаем? — осведомился Степан. — В руки твои, Господи, предаю дух мой! — громко прошептал святой отец и перекрестился. |
