|
— И я тоже, — кивнул Опрокидин. — Но не в этом суть. Не нужно забывать о большой жизни. Пьеса, даже самая трагическая, когда-нибудь да закончится, и тогда актерам придется снять маски и отправиться домой. И вот это самое сложное. Вовремя выйти из роли и вернуться домой. Прими этот расклад как данность, и тебе сразу полегчает. За пределами Зоны забудешь обо всем, здесь происходившем, как о дурном сне... — Ваши бы слова да Богу в уши, — невесело улыбнулся парень. — Так и будет, — убежденно произнес священник. — Ты ведь не кого попало и не просто так убивал, а ради спасения дорогой тебе жизни. Тем паче жизни невинного ребенка. Зачастую люди боятся быть счастливыми прямо сейчас, без гарантий собственной безопасности. Страх смерти удерживает их от самих себя. И так всю историю существования человеческого рода: воля к жизни уравновешивается страхом смерти. Как это гармонично! Единственный способ вырваться из этого порочного круга — подавить волю и этим растворить страх. И что нам тогда останется? Ничего! Бесцветный, равнодушный, плоский мирок, где единственным побуждающим мотивом будет его возможное отсутствие. Как уничтожить ненавистный мотив? Как смириться со светом? Только стать им. Жить по выработанной Господом схеме. Попытаться найти в ней место для проявления человеческого. Обернуть собственную тягу к разрушению на себя. Подчинить желание убивать кого-то, превратив его в желание умереть ради кого-то. — Красиво излагаете, отче! — восхитился Стылый. — Как по писаному! — Все это сплошная говорильня! — ударил кулаком по столу Чадов. — А тут действовать надо. Слышали же, что говорил Шиз. Девочка опасно больна. Ей нужна срочная медицинская помощь! — Ты ее саму сначала найди, — буркнул сталкер и тут же прикусил язык. Степан бросил на приятеля взгляд, исполненный ненависти, и тут его накрыла волна. Он вдруг услышал в голове голос Нюшки. Девочка звала его, умоляя о помощи. «Мне стласно, Плясун! Стласно и больно. Спаси меня, Плясун, позалуйста!» «Да где ж мне тебя искать?!» — взмолился журналист. Как бы в ответ на его мольбу перед глазами встала четкая и ясная картинка. Какое-то помещение, по виду напоминающее научно-исследовательскую лабораторию. Столы, заставленные непонятного назначения приборами, а также бурлящими колбами, ретортами и пробирками. Люди в белых халатах, хлопочущие над небольшой прозрачной капсулой-контейнером, внутри которой находится... Ну да, она, Нюшка. Мертвенно-бледная, с закрытыми глазами и посиневшими губами, опутанная множеством разноцветных проводков, убегающих к мигающим лампочками приборам. На груди девочки лежит, поблескивая зловеще-алым цветом, какая-то штуковина, формой напоминающая человеческое сердце. Понятно, но все равно не ясно, где конкретно находится эта лаборатория. В Зоне ли вообще или за ее пределами. Картинка сменилась. Теперь перед глазами возник некий негустой лесок. Что-то знакомое почудилось в нем Степану. Будто хаживал он прежде по этому редколесью. Вот мелькнула в высокой траве жутковатая зверушка, по виду смахивающая на ежа-переростка, но с длинными, как у дикобраза, иглами. Точно, встречал журналист его сородича. А вот и диво-бахча с мутировавшими арбузами и дынями. Так это же... Невидимая камера повернула направо, и стал виден комплекс зданий, среди которых выделялось одно, не в пример соседним отремонтированное, с большими раздвижными воротами, увенчанное огромным белым куполом. |
