– Да ты все прекрасно понял. А что? Прогонишь? Или все же допьем водочку?

– Сиди-сиди! – всполошился Борис. – Погоди. Дело в том, что…

В припадке пьяной откровенности Борис признался гостю, что завидует его решимости и сожалеет, что сам не способен на радикальные меры. Ирина – ошибка его молодости. Вздорная баба. Именно старая, именно жирная.

Описывая свое отношение к ней, Борис говорил все более путано, приводя зачем-то перевранные цитаты из Ницше, выворачивая душу наизнанку, как будто не малознакомый парень перед ним сидел, а Зигмунд Фрейд собственной персоной. Припомнил, кстати, как однажды взял фотографию жены да и выколол ей ножницами глаза, а потом еще пририсовал фломастером клюв вместо носа.

– Клюв? – изумился Жека. – Зачем клюв?

– Сам не знаю, – признался Борис. – Она мне гусыню напоминает. Глупую, самодовольную птицу. Ходит по дому вразвалочку и командует: «Борюсик – туда! Борюсик – сюда!»

– Борюсик? – восхищенно переспросил Жека. – И ты отзываешься? Терпишь?

Чем сильнее задеть человека за живое, тем легче повести его в нужном направлении, заставить лезть в воду там, где нет никакого броду.

– Я терплю ее вот уже двадцать три года! – трагически объявил Борис.

– Ну и дурак. Вместо того, чтобы шаманствовать над фотографией, давно бы избавился от нее, и всех делов!

– Идеальные убийства бывают только в детективах, – горько вздохнул Борис, поставил на стол поднятую рюмку и преувеличенно твердой походкой направился к ожившему телефону.

Наблюдая за ним, Жека прикидывал: не перебрал ли господин психоаналитик, не назюзюкался ли сверх меры? Нет, решил он, в самый раз. Воспринимает действительность адекватно, а пьяный кураж помогает ему преодолеть излишнюю щепетильность.

– Понятно, – бубнил Борис в телефонную трубку. – Да я не скучаю… Выпили немного… Эй! Ира! Ира!.. Стерва!.. Чтоб ты сдохла!

И хотя последние слова Борюсик бросил явно в пустоту, было ясно, что гипнотический сеанс по превращению кролика в кровожадного зверька закончился успешно.

Потом он снова завел свою тягомотину про нелегкое житье-бытье, а Жека, пропуская бесполезную информацию мимо ушей, думал.

Было бы крайне глупо попытаться оглушить хозяина и броситься рыться по сусекам. Если не удастся свалить его с первого удара, то потом будет очень трудно совладать со здоровым пьяным мужиком, который способен если не дать решительный отпор, то сопротивляться, ронять на пол различные предметы и истошно голосить.

Не глушить, а подпоить посильнее и предложить поискать тайник вместе? Только на кой хрен Борюсику нужен для этого посторонний? Из христианского желания поделиться с ближним? Смешно. Посторонний требовался этому эрудированному борову только в том случае, если он действительно хотел избавиться от жены – чужими руками. А он хотел, он уже внутренне был готов к этому.

До появления на горизонте Жеки супруги Славины годами упирались лбами, но абсолютного перевеса не имел ни один, ни другой. При этом каждый из них сохранял наиболее удобную для себя позицию. Ирина зарабатывала хорошие деньги, некоторую часть их тратила на Борюсика, а за это получала право попрекать его куском хлеба и жить в свое полное удовольствие, не слишком заботясь о конспирации своих шашней. Борюсик при этом морально страдал, но сытно ел, сладко спал и искать какую-нибудь старшего научного сотрудника не порывался.

Ирина не воспринимала мужа всерьез. Она полагала, что достаточно скрывать от него свои кровные тысячи, а больше никакой другой угрозы Борюсик собой не представляет.