Она поколебалась одно мгновение, но сказать было надо.

— Индейцы, Лабан. Там, на дороге, их следы. Они, должно быть, проехали мимо, пока мы ужинали. Надо соблюдать крайнюю осторожность.

В ту ночь она оставила приоткрытым окно, выходившее на загон, и положила рядом с собой дробовик, предполагая, что скорее всего индейцы явятся за лошадьми. Всю ночь до самого утра она напряженно прислушивалась к звукам степи, но ничего, кроме привычного надрывного воя койотов, не уловила.

Грохот колес по камням и стук копыт они услышали задолго до появления дилижанса.

Возницей снова оказался Чарли Мак-Клауд, но с дробовиком сидел длинный, сутулый мужчина с грубыми чертами лица и жестким ртом. На скуле у него виднелась ссадина, а под глазом синяк.

— Это Кайова Стейплз, — представил Чарли. — Похоже, он налетел на что-то в темноте.

Стейплз метнул на него яростный взгляд.

— Я сцепился с одним вшивым бродягой, — зло процедил сквозь зубы Кайова. — Но недооценил его. В следующую нашу встречу одними кулаками мы не обойдемся.

— Да брось ты, приятель, — усмехнулся Чарли. — Ты сам виноват. Есть люди, которых нельзя безнаказанно задевать, а ты его задел, и даже слишком сильно. Раскинь мозгами, и ты поймешь, что его трудно винить.

— Я не стану его винить, — отрезал Стейплз. — Я его просто убью.

Дилижанс вез всего одного пассажира, представительного мужчину в черном котелке и костюме. Он неуклюже слез с повозки, потянулся и направился к дому.

— Мой тебе совет, Кайова, — оставь этого парня в покое, — очень серьезно сказал Чарли Мак-Клауд. — Я знаю таких людей. Они не ищут неприятностей, потому что повидали их в избытке, прошли огонь и воду, в одиночку охотились на бизонов, жили среди краснокожих и даже среди преступников. Для них все это — как для нас с тобой запрячь упряжку: обычная работа. Лучше держаться от таких подальше, если тебе дорога твоя шкура… и твоя репутация.

Мак-Клауд и Кайова вдвоем распаковали привезенные припасы и сложили их в сторонке на полу. Накрыв на стол, Эви пригласила:

— Прошу заморить червячка!

— Лихо это у вас получается насчет заморить червячка, — высказался Чарли, допивая ароматный кофе. — Не будь я женат, миссис Тил, я как пить дать пришел бы к вам свататься.

Эви вспыхнула.

— Благодарю вас, мистер Мак-Клауд. Мне всегда нравилось смотреть, как мужчина отдает должное еде.

Кайова взглянул на нее.

— Краснокожие не появлялись?

— Мы видели следы двух всадников, — ответил Лабан, — сразу как вы тогда уехали.

— Они выслеживали нас, — решил охранник. — Вам нельзя терять бдительности, мэм. Побеспокойтесь обо всем заранее. Очень может быть, что в этом ваше спасение.

Когда они уехали, Эви и Руфь убрали привезенные запасы, а Лабан снова принялся за строительство навеса. Навес получился не слишком красивый и вряд ли мог служить защитой от чего-либо, кроме ветра, но Эви, наблюдая издалека за мальчиком, не могла не отметить, что он работал уверенно и не без мастерства. Очевидно, видел, как это делал его отец или кто-то другой, а может, помогал в подобных работах.

С тех пор как уехал отец, Лабан вставал все раньше и трудился все больше, а с сестренкой возился все реже. Перемена озадачивала Руфь. Ей казалось, что Лабан вдруг стал взрослым и далеким. Он трудился с огромной ответственностью, не ожидая, пока его попросят, — сам видел, за что надо браться, и уважение Руфи к брату росло вопреки ее воле. Она ловила себя на том, что разговаривает с ним как со старшим. Порой это бесило ее, но Лабан не замечал; иногда она нарочно дразнила его, стараясь привести в ярость, чтобы он бросился на нее с кулаками, но тот только снисходительно усмехался или, что еще хуже, просто не обращал на нее внимания.