Четыре скелета внезапно встали на ноги и направили конец шипа головы тарана, подтверждая подозрение Конана. Он использовал единственный выход — прыгая из седла.

Железный шип задел его бок, когда он выпрыгивал из седла и стукнулся о плотно утрамбованный песок. Раненная, его лошадь повернула вдаль и миновала ограждение из кольев. Отчаянно несясь вдаль, животное сокрушило два скелета под своими копытами.

Множество других скелетов возвысились как марионетки на веревке, дергаясь внезапно к их ногам, мечам и щитам в готовности.

— Клыки Крома! — проревел Конан, вынуждая свои ушибленные члены стоять.

Он следил за угрожающей ордой осторожно, ища самую слабую группу. Там бы он ударил в надеждах на прорыв через их массу.

Медленно они шаркали к нему, неуклюже, но настойчиво и упрямо. Конан мог срубить их множество, но он рассуждал, что это будет более сложная работа, чем сражение против противников из плоти и крови. Он должен был бы казнить их, и возможно, нанести им также вред. Была возможность обыграть их, он сделал бы подобную попытку. Но приблизительно двести поранили бы его; он истек кровью и утомился бы в конечном счете, в то время как они рубили бы бессмысленно.

Как опытные солдаты, они продвинулись в формировании, окружая его, не оставляя слабого места для нападения.

— Эрлик разорви твою грязную душу, стигиец! — кричал Конан. — Пошли тысячу своих бессмысленных слуг против меня, и я буду все еще плевать на твоем окровавленном трупе до восхода солнца! Потом он заполнил воздух пустыни ужасным киммерийским ревом, и бросился в гущу надвигающейся армии.

— Стигиец? — Teвек поднял бровь. Таким образом, этот мародер, должно быть, знал, за кем следовал в руины. Конечно, это не имело значения теперь. Некромант отдал его определенным фаворитам, это просто приказ и затем полностью забрал свое видение у них. Они забаррикадировали бы дверной проем храма, окружая злоумышленника. Никакой простой фехтовальщик не мог пережить их нападение.

Без малейшей вспышки сомнения, Teвек сосредоточил свое внимание полностью на опрокинутую статую.

Шакал оторвал своеобразно вырезанного идола от пола и поднял его.

— Мрр… — прибыло хрипящее рычание из челюстной кости ахеронца. — Аччч… нный… Teвек шагал к нему и хмурился. Речь без помощи некромантии? Как это могло быть? — Aaaд… — Шакал поднял бога высоко над своими плечами, как будто показывая трофей. — Зллоов…щи… Дррый… Бог.

Через сломанную крышу глубокие оттенки сумрака бросали унылые, темно- синие тени в теперь тусклую палату. Некромант раскрутил свою тряпку с завязанными глазами и мигал, очарованный необъяснимым видом перед ним.

— Злл…ове…ещи…и… Дррый Бог… мой… — скрипел Шакал.

Снаружи, тонкая лента солнца опустилась ниже горизонта, далее затемняя храм.

— Зловещий древний Бог — мой! — Невероятно, — бормотал Teвек, когда изумлялся на Шакала, который больше не был вещью из кости и сухожилий. Органы, мускулы, и плоть теперь вложены в ножны огромной структуры, голой, но в ее нагруднике и с мечом. Его бицепс слегка колебался; в огромных руках он держал идола наверху. Свирепые, налитые кровью глаза смотрели с негодованием с румяного, рябого лица. Толстые, жестокие губы, искривлялись в голодной улыбке.

Некромант откашлялся.

— Поставь бога и спать, — сказал он твердо.

Шакал понизил статую тщательно к полу, затем поднялся в полный рост и предпринял шаги к Teвеку.

— Спать! — Teвек повторился. — Спи! Он тогда порвал спектральную связь, соединяющую его с мертвым духом. Он не ожидал такую волю, силу жизни, которая все же бурлила внутри тех костей.