Мадезус заметил отблеск стали.

– Конан!.. – крикнул он. – Сзади!..

И отчаянно бросился к Винаку, надеясь испортить ему бросок.

Трусливый метатель ножей на миг призадумался: может, лучше проткнуть странного незнакомца в зеленом плаще?.. Потом все-таки торопливо бросил нож в Конана и юркнул прочь. Кажется, пора было уносить ноги.

Киммериец услышал крик митраита, но откатываться, уходя от ножа, было попросту некуда. По счастью, жрец все-таки испортил Винаку бросок. Нож прошел в нескольких футах выше цели и глубоко воткнулся в один из пустых пивных бочонков. Придя в ярость, Конан сгреб Кулга за нечесаные патлы на затылке и несколько раз подряд вмазал его рожей в исподнюю сторону столешницы.

Кто-то из посетителей подставил удиравшему Винаку подножку. Тот полетел кувырком, врезался в стол и проворно забрался под него. У сидевших за столом расплескалось пиво из кружек, и они не задумываясь выместили обиду на ближайших соседях. Драка начала распространяться по таверне со скоростью степного пожара…

ГЛАВА 16

ПРОЩАНИЕ

Ламици добрался в Иннасфалн примерно на час позже Конана, Мадезуса и Кейлаша. Крадучись, вошел он в деревню и провел коня к гостинице, стоявшей посредине селения. Вот уже много лет ему не приходилось забираться так далеко от столицы. И ни разу еще он не путешествовал на сколько-нибудь значительные расстояния в одиночестве. Ему было холодно, в непривычном теле ныла каждая косточка, но решимость Ламици ни разу не была поколеблена. Более чем когда-либо евнух был сосредоточен на мести.

Внешне за последние несколько дней он изменился так, что люди, встречавшие его во дворце, были бы потрясены, увидев его теперь. Он страшно осунулся и, казалось, разом постарел лет на двадцать. Глаза, обычно спокойные и безмятежные, налились кровью и лихорадочно горели. А под глазами набрякли темные мешки, как если бы Ламици не спал несколько суток подряд. Однако одержимость, доведшая евнуха до такого состояния, одновременно придавала ему необыкновенную энергию и силы двигаться дальше. О собственном своем будущем он давно не задумывался. Будущее?.. Он убьет тех, кто разрушил мечту всей его жизни. И какая разница, что будет потом!

Они были здесь. Он увидел их лошадей, привязанных к перилам таверны. Потом его слуха достиг невероятный тарарам, происходивший внутри. Встревоженный Ламици на всякий случай обошел здание и привязал коня к дереву. Потом прислушался, надеясь различить голоса тех, за кем шалея. Безрезультатно. Изнутри доносились только вопли дерущихся и треск сокрушаемой мебели. Ламици как можно ниже натянул на лицо капюшон и осторожно приблизился ко входу в таверну.

Он очень боялся быть узнанным, но, едва войдя внутрь, понял всю необоснованность своих страхов. Здесь и самого короля не узнали бы. От стены до стены таверны бушевал водоворот брыкающихся, орущих, машущих кулачищами человеческих тел. Ламици увернулся от двоих вдрызг пьяных болванов, весело превращавших в фарш лица друг друга, и пробрался в относительно тихий уголок, куда еще не докатилось сражение. Может быть, оттуда ему удастся рассмотреть свои жертвы?

Евнух почти сразу заметил Конана, орудовавшего кулаками на другом конце помещения, футах в тридцати от него. Варвар ожесточенно дрался с какой-то волосатой гориллой, превосходившей ростом даже его. Ни Мадезуса, ни Кейлаша не было видно. Ламици решался положиться на капюшон, вроде бы надежно прикрывавший его черты, и дюйм за дюймом заскользил вдоль стены, подбираясь поближе к Конану. Вот прямо перед ним в стену врезалась железная кружка, потом пришлось переступить через несколько тел, уже отключившихся от мирских забот. Дерущихся было не менее сорока человек, и всеобщая неразбериха служила крадущемуся убийце самым лучшим прикрытием, какое можно придумать.