— Он что, посылает ТВОИ отряд в пещеру?

— Так он сказал. Или его нужно понимать иначе?

— Нет, именно так. Ты слышал… ты услышал правду. Но только часть правды.

— А какова она вся целиком?

Скира глубоко вздохнула, и теперь речь ее полилась быстрым потоком. Все-таки, хвала богам, она была самой обычной женщиной.

— Статуя может быть оживлена с помощью кровавого жертвоприношения. Жертвой должен быть либо ближайший кровный родственник колдуна, либо кто угодно другой, но числом не менее двадцати. Поначалу отец подумывал принести в жертву меня. Но, к счастью, передумал и решил пожертвовать двадцатью пиктами.

— А как бы ему это удалось?

— Он собирался выдать меня замуж за вождя пиктов. Выкупом за невесту была бы жизнь двадцати его воинов.

— Вряд ли после этого вождь увидел бы следующий рассвет. Возможно, твой отец и разбирается в магии, но что до пиктов и их обычаев, то мой молодой вождь Говинду — и тот даст ему фору.

— У отца не было другого выхода. Кроме того, остальные пикты, скорее всего, простили бы его, после того как магия принесла бы свои плоды. Им ничего другого не оставалось бы. Если подумать — они даже в выигрыше.

— А в результате Боссонские Пределы превратились бы в край, где царит лишь смерть. Ты этого хочешь, да?

— Не забывай, что Лизениус — мой отец. Он любил мою мать. А в боссонитах видит ее убийц. Так проще. Если ты смотришь на мир глазами мстителя, легче осуществить мщение.

— Если только не спятишь раньше, чем добьешься желаемого. Я думаю, что именно — это и произошло с твоим отцом. — Подозрение мелькнуло у Конана в голове. Подозрение росло, а теперь превратилось в холодную уверенность. — Мой отряд отправляется с помощью Переместителя в пещеру, после чего МЫ и оказываемся той самой кровавой жертвой? Пикты живы-здоровы, причин враждовать с вами у них нет, а по топям начинает разгуливать чудовищная статуя, так? Это и есть замысел твоего отца?

Скира кивнула:

— Мне он не говорил об этом прямо, но из того, что я слышала и знаю, похоже, что дело обстоит именно так.

— Я тоже так думаю, — сказал Конан. — Скира, если я отдам тебе этот кристалл, ты сможешь спрятать его от отца? Я подозреваю, что тебе понадобится какая-то защита против него, даже если ты и не желаешь ему зла. Впрочем, я не стану от тебя ничего требовать. Клянусь, я уничтожу кристалл, если ты не дашь мне слова, что скроешь его от своего отца. Предав нас, ты и сама не долго проживешь.

Всегда имеет смысл найти друга в стане врага и вооружить его. Вопрос только в одном: останется ли этот друг другом и не перейдет ли данное ему оружие в другие руки. Конану не раз доводилось прибегать к этой уловке. Иногда срабатывало, а иногда и нет. В целом ему хотелось бы доверять Скире. Если ей действительно можно было доверять, она могла бы принести ощутимую пользу. Если же нет… тогда смерть им всем. Не только Конану и его отряду. Боссонский край будет усеян трупами еще до того, как ударят пикты.

— Я поклянусь. А пока я обдумываю слова клятвы, я хотела бы заняться твоими ранами. Хаканы не кусали тебя, а?

— Нет. Впрочем, клыки и когти у них имелись. Да и мускулов было в достатке.

— Ты столь же удачлив, сколь и силен. Укус хакана ядовит, — так что только заговоры способны исцелить рану. Теплая вода и травяной настой помогут излечить царапины. А наговор снимет боль…

— Никаких наговоров.

— Ты что, мне не доверяешь?

— Я вынужден доверять только себе самому. Все наговоры, с которыми я имел дело, только ослабляли мой ум и мою руку.