|
Он помогал мне Фрерону из темницы похитить. Он всегда и во всем мне помогал… Кроме того раза, когда я тебя убить хотел. Очень уж ты ему нравишься! Знаешь, Конан, когда мы еще мальчишками были, няньки часто собирали ватагу, сынов нарочитых горожан, чтобы они игру затеяли и меня позабавили. Я совсем слабенький тогда был, не ходил даже, все в креслице лежал. Меня так в креслице в сад и выносили. Но я любил смотреть, как другие мальчишки бегают, дерутся… Мечтал, что и я когда-нибудь… Так вот, они часто разыгрывали подвиги великих воинов, про которых в легендах рассказывают. И твои подвиги тоже… Изок особенно любил и всегда стремился исполнять твою роль в игре. Даже дрался за это право. Для него так много значило — наяву тебя встретить! А я пытался заставить его убить тебя… Я боялся тебя, Конан. Боялся, что ты согласишься служить моему отцу и тогда Лес падет, и Фрерона погибнет, потому что она — княжна, и пока она жива — чужой в Лесу править не будет! Она очень гордая… Лес любит — больше жизни!
Они шли уже пролеском — солнце пробивалось меж тонких стволов молодых деревьев. На опушке ждал Изок, стояли два расседланных коня. Изок вскочил, бросился навстречу… — Конан! Ты жив! Как я рад… Как я тревожился за тебя! — А мне ты, значит, не рад?! — возмутился княжич. — Рад, княжич, рад… Но тебя ж в Лесу каждая травинка знает, с тобой ничего дурного случиться не может! А Конана запросто убить могли… Он же за тобой следить пошел — его могли за врага принять… Да и сам ты мог заметить его и убить! — Вот это вряд ли! — надменно усмехнулся Конан, пренебрежительным взглядом окидывая щуплую фигурку княжича. — Твои люди о тебе тоже тревожились, один даже пошел за тобой, да и сгинул… — Брикций. Да, он в Лесу остаться решил. Вот его, действительно, едва не загрызли! — А что за дитя ты из Лесу принес? — Это дочка той красивой вдовы… Ее волколюды украли. А я обещал вернуть. Вот и возвращаю! — гордо ответил Конан. Теперь уже пришел черед Бранко усмехаться скептически: — Нет, Конан, будь на то только твоя воля, не получил бы ты девчонку! Ее сам князь Фредегар решил вернуть матери, в знак своей доброй воли… А вот вы ее спросите, хочет ли домой? Всю дорогу горюнилась да слезки роняла… Изок отдал Конану своего коня, а сам вспрыгнул на круп коня позади Бранко. «Самое тяжкое еще впереди», — подумал Конан после дня утомительной скачки, завидев вдали белокаменные стены Гелона. Конан прежде всего добрался до площади, до лагеря наемников — друзей успокоить, что живы они с Брикцием, да и рассказать о чудесах, в Лесу увиденных, и о том, как переменил он свою воинскую задачу. Тревожился Конан — поймут ли его, не обидятся ли, что командир лишает их славного заработка? Хотя и прежде случалось им, разобравшись как следует, переходить на сторону тех, против кого их, собственно, нанимали! Тем паче, что теперь все по честному! — Конан у князя Брана ни платы заранее, ни задатка даже не брал! …Зря тревожился! Так любили в отряде своего командира, так почитали, так доверяли ему! Как въехал Конан на площадь — окружили коня, прямо на руки приняли командира, земли не дали коснуться! Выслушали, ни словом не перебив, и дружно взметнули вверх мечи, единогласно поддерживая Конана в его решении — никто не усомнился в правоте его ни на миг! Даже Иссахар — хоть и мрачен был, тоже меч свой с другими поднял… Только потом спросил Конана: — Так что же, командир, снимаем лагерь и уходим? — Нет, прежде я должен с князем переговорить… И дождаться, пока княжич Бранко… А где дети? Три девчонки и мальчишка с собакой? Которых мы под защиту брали? — Ушли. |
