От вас хорошо пахнет.

ОТЦОВСКАЯ КОЖАНАЯ КУРТКА

Куртка Августа Оверскова на молнии, какие носят авиаторы и философ Витгенштейн, обещанная Адаму тогда, когда станет впору. Она выдерживала зимы, промозглые скважины весны, свободу лета и осенние спокойные воспоминания о времени. Она, как выражаются японцы, - wabi, привычное знакомое одеяние, удобное, как носок.

По вечерам Адаму нравится носить ее на по-домашнему голое тело, рукава болтаются, талия почти у колен. Козлиная кожа - такая же коричнево-крапчатая, как дубовый листок в ноябре, шелковый подклад выдержал до сих пор. Проскальзывая руками в мягкость рукавов, Адам смакует ее удобство, мужественность, силу.

Племенное одеяло, говорит его мать, и если он молнией крайнюю плоть себе защемит, то ей за внуками к Питеру обращаться придется. И почему он ее носит безо всего? Она как спальник. Ее благо в том, что она должна прилегать к тебе целиком.

БОГ

Кто есть и не есть, дальше самых дальних звезд, однако же внутри нас, кто населяет ни пространство, ни время в обители, кою выстроил он, строит и не строит как обитель нашу и дни ее, событие в непрерывности, что может в иных глубинах бытия иметь и более странные складки пространства, и другие скорости времени, или же несколько времен одновременно, с судорожными переменами, в которых старый медведь может вдруг оказаться юным медвежонком или вообще ничем, и проистекать взад и вперед в белом свете шести лун от старости к младенчеству.

ПЛАКАТ

Изображает люфтшиффе(17) "Ройал Воксхолл Нассау", пилотируемый Чарлзом Грином, с почтенным Робертом Холландом, членом Парламента, и Томасом Монк-Мэйсоном в качестве пассажиров, который пролетел 7-го и 8-го ноября 1836 года из Воксхолла в Лондоне до Вайльбурга в Герцогстве Нассау, 480 миль за восемнадцать часов.

Грушевидной формы, "Ройал Воксхолл Нассау" был сделан из двух тысяч ярдов белого и малинового шелка, сшитых чередующимися клиньями, и содержал 70.000 кубических футов газа. Переименованный в "Великий Нассау", он служил еще тридцать пять лет под капитанством Генри Коксвелла.

ОТКРЫТКА

Recto, пятеро светловолосых скаутов, каждый на девять десятых наг в хиленьких badebukser на камнях среди отмелей зеленой реки, чахлые субарктические березы на берегу позади них. Verso, kaere Адам! Тут Рай комариный, и мы на самом деле почти не снимаем рубашек с длинным рукавом, на Свене же - ничего. Пифагор по-мужски выстоял перед Уитманом, вот только рецидив случился от красот пейзажа и изумительно сымитированной Свеном невинности. Осторожно - ангельские ухмылочки. Ваш поклонник во Хрсте Расмус.

СОВЕЩАНИЕ

- Это рисунки Джеремайаса. Вот Лейб-гвардеец, в алом кителе и больше ничего.

- Царю небесный!

- Вот то, что мы в зоопарке видели. Это летучая мышь. Вот это, я думаю, - тюлень.

- Ты купил ему такую дорогую бумагу?

- И карандаши с акварелью тоже.

ХОРОШЕЕ КРЕСЛО У ОКНА

Доставшееся по наследству после ремонта в большой спальне, подушка сиденья и спинка заново обиты лиственно-бурым (раньше были пестрыми), обитая же скамеечка для ног, право занимать его часто оспаривается. Здесь и сидел Адам в одном свитере и трусиках, уперев пятки в углы мягкого сиденья, разглядывая цветные литографии в книге Пьера Шаба "La Brique et la Terre Cuite"(18), и отвечая на питеровы а скажи еще, сам же Питер, подперевшись подушками, в желтой пижаме на постели забавлялся сам с собой, ладно? я orden, и, ну, в общем, Свен, который большой и высокий. Я знаю, кто они такие, сказал Питер. Свен разрабатывает себе хуй до тех пор, пока тот не станет таким чувствительным и здоровым, что скользнешь хоть еще разок, и сок побежит от носа до коленей, и бросает - с точностью до секунды. Затем, очень осторожно он втискивается в узенькие спортивные трусы и идет искать Расмуса, вычитает спортивные трусы, стискивает зубы и начинает сначала, только теперь уже Расмус командует, радостно, поскольку дальше его очередь, и тоже не кончает.