Фридрих Незнанский. Конец фильма
Глава первая
Карандаш сломался, бумага порвалась. Точить другой было бы глупо и странно. Он поискал на столе, нашел шариковую ручку и, выдернув новую страницу из блокнота, что-то быстро написал. Поискал глазами, куда бы положить записку, но не нашел, оставил на столе. Некоторое время стоял, глядя себе под ноги, а потом медленно, словно во сне, обернулся. За ним был шкаф с оружием. Несколько красивых пистолетов поблескивали на красном бархате. Он заставил себя подойти, взять небольшой черный, с коричневой рукояткой. Рука с пистолетом безвольно опустилась. Он взвел курок и от щелчка вздрогнул. Суетливо поднес дуло к груди, потом переместил к виску, засунул даже в рот, но в конце концов упер холод металла в собственный лоб. Прикусил губу, на глаза накатились слезы, он зажмурился, выдохнул шумно и нажал курок. Пистолет сухо щелкнул — по белой стене разбрызгалась кровь. Он покачнулся и стал заваливаться на спину. — Стоп! Снято! Актер, играющий самоубийцу, не упал, только привалился к дивану. — Печатать? — подлетела к режиссеру помреж. — Печатать, — сказал режиссер и покосился на операторшу. Та оторвалась от визира и скривилась так, словно сейчас ее стошнит. — Второй дубль, — покачала она головой. — Миш! — Через павильон к режиссеру шел Кирилл. — Погодите! Миш, что печатать? Это барахло ты хочешь печатать? Режиссер встал со стула, развел руками. — Марик, что за дела? — обернулся он к говорившему в мобильник лысоватому человеку. Лысоватый тут же выключил телефон и во все тридцать два зуба улыбнулся. — Миш, творчество, а, да? Что, Кирилл, что? — Ну это же из рук вон, Миша, — укоризненно сказал Кирилл. — Вить, ты не обижайся, — успокоил он актера. — Ребята, вы сечете, что такое темпо-ритм, саспенс, драйв, наконец? — Сайнекс! — скомандовала операторша. — Не подходите к оружию! — громко сказал парень в кожаной куртке. Сколько можно просить! — Это же просто. Ты видел когда-нибудь, как человек стреляется? размахивал руками Кирилл. — Нет, — признался актер. — А ты? Сергей Петрович, вы видели? Стоявший в стороне пожилой дядечка подошел, покачал головой. — А я видел, — сказал Кирилл. — Вить, пусть он покажет, а, Миша? — все так же лучезарно улыбался всем Марик Варшавский. — Кирилл, покажи. — Игорь, ты охренел?! Куда столько дыма?! — закричала через всю площадку операторша. Среди декораций носились реквизиторы, гримеры, пиротехники, на доброй половине из них были черные трикотажные куртки с названием фильма — «5+». Парень в кожанке стал разгонять дым по павильону. Женщину с любительской телекамерой, запечатлевавшую происходящее на площадке, шугали все, кому не лень. — Понимаешь, любовь любовью не играют, — все размахивал руками Кирилл перед носом актера. — А ты все боишься и боишься. А наоборот — веселее, знаешь, уже все по фигу. Это же потом аукнется. Вернее, раньше аукнется. — Где — раньше? — Кирилл, что за новости? — встрял режиссер. — Где… в четырнадцатой серии. — В какой?! — схватился за живот режиссер, сгибаясь от наигранного смеха. — Когда она будет, Кирилл?! — Будет. — Марик, он издевается? — повернулся к Варшавскому режиссер. |
