Он видел, что его подчиненные смотрят на него.

– В конце концов, это всего лишь Нью Йорк, – произнес он.

– А также Бостон и Атланта, – добавил первый заместитель.

– Ну, если вам нравится придираться по мелочам...

Крестьяне, подумал про себя Нейсмит. Еще несколько месяцев тому назад он вел бы себя точно так же, как и они, с их уставным бельем, уставными ботинками, простенькими автомобилями, женами в ситцевых платьях и бифштексами с кукурузой на обед. Наслаждался ли кто либо из них когда нибудь великолепным суфле, вином с настоящим букетом, утром на Карибском побережье тогда, когда в Дейтоне штат Огайо, идет снег?

Когда то он был таким же, как они. Базовая ваниль. Он думал, что живет, думал, что живет хорошо и достойно, но каким же он был идиотом!

Вэлери открыла ему на это глаза. Вэлери с ее смехом и шампанским, и любовью к жизни. Он теперь знал, как наслаждаться жизнью и ловить ее бесценные мгновения. Что такое все остальные? Маленькие дышащие механизмы, которые по приказу нажмут на кнопку. Или не нажмут – какой будет приказ. Они сами были похожи на беспилотные самолеты.

Он смотрел на экран, не обращая внимания на подчиненных. Теперь, что бы ни случилось, он знал, что насладился жизнью сполна. Он воспользовался этим великолепным несчастным случаем, который произошел с его банковским счетом, и теперь, что бы ни случилось, он был рад этому.

Он вспомнил, как впервые на его счету оказалась куда более значительная сумма, чем должна бы быть. Он вспомнил, как оставил это без внимания, уверенный, что ошибку скоро обнаружат. Когда в следующем месяце ошибка не была обнаружена, он позвонил в банк и сообщил, что они ошиблись – и не один раз, а два. Они не сумели обнаружить ошибку. Сумма все росла. Это стало семейной шуткой – как он скоро станет миллионером, пока где то какая то маленькая деталь компьютера не станет работать должным образом.

А потом он повстречал Вэлери, смеющуюся Вэлери, темноволосую Вэлери, любившую шампанское и хорошие автомобили, и Карибское море, Вэлери, у которой случайно спустила шина и которая не хотела принимать помощь от какого то там офицера ВВС.

– Послушайте, я не хочу, чтобы вы меня подвозили. У меня спустила шина.

– Я не отношусь к числу людей, которые подвозят незнакомых женщин, – ответил подполковник Армбрюстер Нейсмит. – Я хочу помочь, но я не сажаю к себе незнакомых женщин.

– Как хорошо вы это сказали, – восхитилась она.

У нее был сочный калифорнийский акцент – слова словно бы случайно слетали с ее губ вместе с нежной мелодией голоса – как бы оседлав музыку ее индивидуальности.

– Не люблю шины, – заявила она. – Не люблю ничего грязного и механического.

– А зачем тогда вы наклоняетесь так близко? – спросил он.

Духи у нее были такие, что вы вдыхали их аромат не носом, а всей кожей.

– Потому что я люблю мужчин, которые разбираются в механике, – ответила она.

Нейсмит потянулся за гаечным ключом. Рука его наткнулась на что то мягкое. Что то слишком мягкое, чтобы быть ключом. Это было бедро. Ее звали Вэлери, и бедро она не убрала. Она не убрала его ни после первой его просьбы, ни после второй. Он не стал просить в третий раз.

Они встретились в мотеле за пределами штата – там, где его подчиненные не могли его увидеть. Чтобы остаться вне всяких подозрений, Нейсмит воспользовался частью своих, как он это называл, компьютерных денег – денег, которые поступили на его банковский счет в результате сбоя в работе компьютера.

Все это должно было стать мимолетным страстным увлечением, сиять внезапно возникшее неконтролируемое всеподавляющее влечение, а потом он вернулся бы домой, к жене. Если и было что мимолетное, так только сам процесс.