|
Поручив Глашу заботам Оксаны, я повела сопротивлявшуюся Настену гримироваться. Пока наш визажист колдовал над ее лицом, я попыталась кое-что с ней отрепетировать, однако это было бесполезно, и я внутренне дрогнула: куколка была точно такой пустоголовой, какую я и ожидала встретить. Заставить ее произнести что-то, хоть малость интеллектуальное - напрасный труд… Вздохнув, я пошла в студию посмотреть, как идут дела у Котовой. Спрятавшись в пыльных кулисах и стараясь не чихнуть, я наблюдала за тем, как она, очевидно, любуясь собой, вышагивала царственной походкой по подиуму, почти не обращая внимания на главных действующих лиц своего ток-шоу.
Царственной? Ее верный поклонник, второй режиссер Степан Кочетков, как-то назвал ее если не царицей,то царевной телевидения. Как слепы бывают влюбленные! Следя за тем, как она ступает, гулко топая ногами в туфлях на платформе, придававших особую полноту ее и так не слишком изящным щиколоткам, я решила про себя, что если она и похожа на какую-нибудь царевну, то лишь на царевну Софью - своей тяжеловесностью. А чем кончила царевна Софья, знают все, кто проходил русскую историю… В любом случае Котова студию освобождать в ближайшее время не собиралась, и у меня образовалось окно; я могла собраться с мыслями и немного передохнуть. По счастью, мы уже не раз пользовались одной и той же гардеробной и мне был знаком ее секрет. Вернувшись в эту пустую сейчас комнату, длинную и узкую, как кишка, я открыла почти незаметную дверь в самом ее дальнем конце и оказалась в маленьком тесном помещении, раздевалке для избранных - так называемой «комнате отдыха». Кроме трех деревянных, то есть фанерных, шкафчиков, точно таких же, как и в обшей раздевалке, но с замками, и висевшего на стене большого потемневшего зеркала, тут стояло большое кожаное кресло - древнее, потрепанное, но, как ни странно, очень удобное. Забравшись в него с ногами, я закрыла глаза и расслабилась, выкинув из головы все, что меня беспокоило, даже забыв на время про Глашу. К тому моменту, как нас с Настеной пригласят в студию, я буду в самой лучшей форме. Мой полусон-полутранс прервал телефонный звонок - это надрывался мобильный у меня в сумочке. Я посмотрела на часы - было точно без четверти семь. Что случилось с моим мужем - по нему в последнее время можно было проверять часы! Кстати, я отдыхала дольше, чем рассчитывала… - Привет, Аньес, - услышала я родной голос. Только Марк меня так называет, и то только тогда, когда он в хорошем настроении или на него нападает приступ нежности. Он звонил из Швеции, где был в командировке, и мы говорили друг другу общие слова: что соскучились, что погода и там и там премерзкая… Не говорить же по телефону о любви, право слово - тем более с мужем, бок о бок с которым прожит не один год. Но он был в тот день необычайно краток: - Целую, тут полная горница людей, некогда трепаться… Судя по звукам, раздававшимся в горнице, она была очень похожа на бар или ресторан. Но чего можно ожидать от мужчины, в течение двух недель лишенного облагораживающего женского влияния? Впрочем, мне тоже было некогда трепаться. Хорошо хоть я успела переодеться - на мне уже был строгий темно-коричневый костюм, который должен был оттенять замысловатый зеленый наряд рыжеволосой красотки. Одна из привилегий ведущей - это то, что обычно перед съемкой ей приносят чашку черного кофе, но сегодня этой привилегии я была лишена. Что ж, на Тайку надежды не было никакой, Оксана занята моей собакой, и я сама решила спуститься вниз, в буфет, за дозой моего наркотика. Хоть убейте, не могу работать без кофеина! Я вышла из каморки не через гардеробную, а через запасную дверь, которая открывалась прямо в коридор и которая обычно бывала заперта, но сегодня оказалась открытой. По дороге я заглянула в общую раздевалку; там никого не было, даже Глаши. Пока я шла к лифту, заметила в полутьме коридора Тамару с ненавистной Тайкой, выходивших из студии, и по-детски спряталась от них за выступом стены, чтобы они меня не заловили и не утащили с собой - наверняка программа Котовой шла к финалу и подходила наконец моя очередь. |
