Вообще-то смерть Оксаны оказалась загадочной во всех отношениях. Что ее понесло туда - на эту треклятую, будто заколдованную лестницу? Мне приходило в голову, что ее кто-то туда заманил - как заманили меня жакетом от моего костюма. Я предложила версию о приманке следователям, но они отнеслись к ней без энтузиазма, по крайней мере, явного. Сергей же снизошел до объяснения: настоящий преступник никогда не будет повторять свои действия, как попка, как это утверждается в детективных романах; на это способны, мол, только дегенерировавшие наркоманы в поисках денег и «колес».

Мне сразу же по ассоциации пришла на ум кандидатура Таисии, но смерть Оксаны никак не могла помочь ей раздобыть наркотики. По моим агентурным сведениям, почерпнутым из того же, ныне иссякшего источника, то есть от Оксаны, не так-давно Таисия привела домой к своей тетке целую кодлу наркоманов, которые ограбили ее квартиру; в милицию Синякова не заявляла, но после бурного разговора с племянницей запихнула ее в больницу, откуда та совсем недавно вышла. Так как я слабо верю, что наркомана можно вообще вылечить, особенно если лечить против воли, то у нес наверняка возникли проблемы еще более серьезные, чем прежде.

Впрочем, когда я сказала об этом Сергею, он с важным видом заявил, что версию Никифоровой они тоже «разрабатывают» и что мне совершенно не о чем беспокоиться. Это означало - нам нужна от тебя только информация, свои умозаключения можешь оставить при себе.

Но я не могла успокоиться, не в моем это характере, поэтому продолжала размышлять. Что послужило приманкой в случае с Оксаной? Возможно, это была черная тетрадка, с которой она практически не расставалась, - обычная школьная тетрадь старого образца, 96 листов. Оксана обычно записывала туда указания Синяковой, свои замечания, иногда дополнения, которые мы с ней вносили в сценарий в самый последний момент. Но я знала, что в эту же тетрадь она заносила и собственные мысли, не имевшие никакого отношения к работе. Как-то раз я застала ее за занятием, которого она явно стеснялась: крупным красивым почерком она вписывала туда неровные столбцы слов. Это были стихи, но чьи? Ее ли собственные или просто поправившиеся ей, которые она помнила наизусть - я так и не узнала: она туг же, как только заметила направление моего взгляда, зарделась, захлопала ресницами и закрыла тетрадку. Я допускала, что там же Оксана вела и дневниковые записи - не потому ли тетрадь бесследно исчезла? Ее так и не нашли, хотя сыщики перерыли все. Всех, кто покидал наш этаж, обыскивали - специально для этого откуда-то пригласили лахудру в милицейской форме с погонами сержанта, с поджатыми губами: она обшаривала женщин, в том числе и меня. Но все бесполезно - тетради как не бывало, и если это был ключ, то ключ пропавший. Все помнили, как все утро Оксана держала ее в руках, но когда и куда потом положила, никто не обратил внимания.

Совершенно таинственное исчезновение!

Непонятно было не только, зачем Оксана полезла на вышку, но и то, каким образом так удачно - или, скорее, неудачно для девушки - сломалась, сбросив ее вниз. На первый взгляд это падение выглядело как несчастный случай: когда Оксана забралась почти на самый верх лестницы, то незакрепленная предпоследняя секция упала на пол, вместе с ней полетела вниз и Оксана, так что она грохнулась с высоты не трех метров, как я, а целых шести. Но в несчастный случай, конечно, и теперь никто не верил: не бывает таких совпадений, тем более что с утра на самый верх лазил Майк, которому было поручено привязать эластичной веревкой последнюю секцию к одному из крюков в потолке, и он утверждал, что тогда все было закреплено намертво. Никаких следов злоумышленник не оставил: лестница не была подпилена, следов преступных манипуляций не осталось. Только три больших болта, выпавшие из гнезд, валялись на полу.