— Стоп, — сказал Эрве совсем низким голосом. — Ступай открой ворота.

Ошеломленный, Люсьен приоткрыл дверцу и выглянул наружу. Никаких ворот нет и в помине. Дорога вела прямо к реке. Но справа фары освещали низенький домик: лачугу, как называл его Эрве. И он понял хитрость. Эрве хотел заставить пленницу поверить, будто ее привезли в просторное поместье, окруженное парком. Неглупо! Он вышел, стараясь тяжело шагать по гравию обочины. Бабенка, конечно, ничего не слышала в своем мешке. Но приходилось делать вид… потому что ситуация снова становилась забавной.

Эрве не соврал. Место действительно оказалось пустынным, затерянным, топким, вязким. Дождь поутих, но складывалось впечатление, что дышишь паром. Он вернулся и сел за руль. Медленно тронулся. Если она вздумает определить расстояние, надо обмануть ее. Он остановился у дома во дворике. Большой ключ от входной двери. Заржавевший замок не поддавался. Но в конце концов уступил. На ощупь он пересек кухню, легко отпер дверь в комнату. Там пахло плесенью, грибами, стоячей водой. Все так, как рассказывал Эрве. При свете фар он различил нехитрую обстановку кухни, очертание раскладушки в комнате. Два дня в этой сырой тюрьме — это, конечно, невесело, но вполне терпимо. Он вернулся к машине, чтобы помочь Эрве, который боролся с бабенкой, пытаясь вытащить ее. Девушка упиралась. Она брыкалась, так что юбка задралась выше колен.

— Держи ее за ноги, — приказал Эрве.

Люсьен никогда еще не прикасался к женщине. Он схватил тонкие лодыжки и крепко сжал их, смущаясь и стыдясь, не в силах оторвать глаз от застежки пояса.

— Хочешь, чтобы тебя прикончили! — проворчал Эрве. — А ну! Выходи! Да поживее.

Совсем испугавшись, она перестала корчиться, и Эрве помог ей стать на ноги. Она трясла головой в мешке. Они слышали, как она повторяла:

— Оставьте меня… Оставьте меня…

Тут Люсьен вспомнил, что в «бардачке» должен лежать электрический фонарь. Открыв дверцу, он порылся наугад, уронил на пол какую-то вещицу и наконец нашел фонарь. Он протянул его Эрве, тот с поразительной находчивостью ткнул им, словно пистолетом, в спину бабенку.

— Иди вперед. А не то получишь пулю!

Эрве, пожалуй, немного переигрывал, но он всем видом показывал, что ему очень весело. Ведомая им девушка нерешительно двигалась к дому.

— Осторожно, ступенька!

Она послушно переступила препятствие и вошла в кухню. Эрве довел ее до комнаты и знаком подозвал к себе Люсьена.

— Пакет с едой!

Люсьен совсем забыл про него. Пришлось бежать к машине. Одной рукой Эрве открыл пакет и, вытащив оттуда второй фонарь, включил его.

— Возьми это, — сказал он девушке все с той же суровостью. — Ты сделаешь шесть шагов… ровно шесть шагов… И дальше ни с места. Ступай!

Он отпустил ее. Слегка пошатнувшись, она не издала ни звука, но безмолвное рыдание время от времени сотрясало ее плечи.

— Считаю, — возвестил Эрве. — Один… два… три… четыре… пять… шесть… Прекрасно.

Все действия Эрве наводили на мысль, что в прошлом он совершил немало похищений. Он приподнял крышку одного из ящиков и бросил на раскладушку одеяла, затем не торопясь разложил провизию, скомкал оберточную бумагу и сунул ее себе в карман.

— Тебе есть на чем спать и чем утолить голод. Оставляем тебе фонарь. Когда услышишь, что дверь закрылась, снимешь мешок. Я тебе скажу, что с ним надо сделать. Ясно?

Он вернулся на кухню, а вслед за ним и Люсьен, который успел еще раз мельком взглянуть на девушку, застывшую с фонарем в безвольно повисшей руке. Эрве потянул дверь к себе, беззвучный хохот заставил его согнуться пополам.