Удалось ли ей заснуть? Без простынь! Дыша спертым воздухом! Холодея от страха! Задаваясь вопросом, почему ее похитили! Опасаясь самого худшего! Он открыл ставни. Серое небо постепенно прояснялось. Наверное, вскоре выглянет солнце, которого ей не суждено увидеть. «Нечего сказать, ну и дрянь же мы!» — подумал он, начиная сознавать чудовищность их поступка. Ни на минуту не пришло им в голову, что они нападают на женщину. Кем, по сути, была для них бабенка? Училкой! Символом власти, принуждения. Куклой, на которой они с удовольствием срывали зло! Но когда он схватил ее за ноги…

Сняв пижаму, он выключил ночник и пошел принимать душ. Они просто обязаны освободить ее сегодня же. Два дня — это слишком. В каком состоянии выйдет она из своей тюрьмы? А что, если она подаст жалобу? Эрве заявил, будто ничего такого она не сделает, но откуда ему знать? Полиция действует искусно. Она уже не раз доказывала это в нашумевших делах! Охваченный тревожными думами, он спустился в столовую. И увидел Марту, которая, став на колени, заглядывала под мебель. Она с трудом поднялась, опершись о край стола.

— Бедный мсье, — сказала она. — Вечно мне приходится искать его зажигалку. Он все теряет. Вы ее, случайно, не видели?

— Нет.

— Наверное, он потерял ее в больнице. Что вы опять натворили? Мсье Люсьен, он так ругал вас. Хотя я-то давно его знаю, он совсем не злой. Вспыльчивый, это да. Но он вас очень любит. Зачем вы доставляете ему неприятности?

— Я имел несчастье взять его машину. Подумаешь, какое преступление!

— Сначала одно, потом другое, третье, и в один прекрасный день терпение лопается.

Она потрогала кофейник, проверяя, не остыл ли он.

— Ешьте скорее. Могу сказать вам только одно: ему приходится тяжело. Вы не должны этого делать, мсье Люсьен. У него и без того трудная жизнь! Вечно в бегах! Вечно больные люди! Вы так молоды. И не в состоянии этого понять. Ведь он мог бы еще устроить свою жизнь. Сколько ему? Всего-то сорок два года.

— Сорок.

— Тем более. Иногда мы с ним беседуем. Как-то я ему сказала: «Мсье следовало бы жениться». И знаете, что он мне ответил? «Я не имею права, из-за сына». Что и говорить, хороший отец.

Люсьен отодвинул чашку и вышел. Как ему все надоело. Еще бы не хороший отец. Только и делает, что угрожает, в любую минуту готов наказать. Лучше и не придумаешь. Услыхав телефонный звонок, он крикнул:

— Не беспокойтесь. Я запишу больных.

Он вошел в кабинет, пропахший сигаретами.

— Алло… Кабинет доктора Шайю… А, это ты?.. Откуда звонишь?

— Из телефонной будки, — послышался далекий голос Эрве. — Как там у тебя?

— Ничего особенного. Как всегда. Домашний нагоняй. Обещает не давать мне больше денег. Хочет во что бы то ни стало узнать, куда мы ездили. А у тебя?

— Примерно то же самое. Только они втроем навалились на меня. Знаешь, в таких случаях надо обязательно перекричать их… Если тебе понадобятся деньги, не стесняйся.

— Спасибо. Все уладится. На завтра никаких изменений?

— Нет. Сестра с зятем пойдут в гости к друзьям, мать усядется смотреть телик. А я потихоньку сбегу. Предварительно я тебе позвоню, чтобы ты успел собраться. Ты уверен, что твой отец уйдет?

— Да, уверен. У нас война. Сам понимаешь, он не захочет сидеть здесь, злобно уставившись на меня.

— Тогда до завтра?

— Пока.

Он повесил трубку. Марта приоткрыла дверь.

— Кто это?

— Никто.