Так с пословицами, с лаской, в ожиданье и тоске,

 Вспыхнув, теплилась надежда и мерцала вдалеке.

IV

 Ежегодно кавалькады появлялись с гор вдали,

 Пастухам они веселье, радость девушкам несли.

 Наступали дни пирушек, сельских праздничных потех, -

 Бой быков, стрельба и скачки, шумный карнавал для всех.

 Тщетно дочке коменданта до полуночи с утра

 Распевали серенады под гитару тенора.

 Тщетно удальцы на скачках ею брошенный платок,

 С сёдел наклонясь, хватали у мустангов из-под ног.

 Тщетно праздничной отрадой яркие плащи цвели,

 Исчезая с кавалькадой в пыльном облачке вдали.

 Барабан, шаг часового слышен с крепостной стены,

 Комендант и дочка снова одиноко жить должны.

 Нерушим круг ежедневный мелких дел, трудов, забот,

 Праздник с музыкой напевной только раз в году цветёт.

 V

 Сорок лет осаду форта ветер океанский вёл

 С тех пор, как на север гордо русский отлетел орёл.

 Сорок лет твердыню форта время рушило сильней,

 Крест Георгия у порта поднял гордо Монтерей.

 Цитадель вся расцветилась, разукрашен пышно зал,

 Путешественник известный, сэр Джордж Симпсон там блистал.

 Много собралось народу на торжественный банкет,

 Принимал все поздравленья гость, английский баронет.

 Отзвучали речи, тосты, и застольный шум притих.

 Кто-то вслух неосторожно вспомнил, как пропал жених.

 Тут воскликнул сэр Джордж Симпсон: "Нет, жених не виноват!

 Он погиб, погиб бедняга сорок лет тому назад.

 Умер по пути в Россию, в скачке граф упал с конём.

 А невеста, верно, замуж вышла, позабыв о нём.

 А жива ль она?" Ответа нет, толпа вся замерла.

 Конча, в чёрное одета, поднялась из-за стола.

 Лишь под белым капюшоном на него глядел в упор

 Чёрным углем пережжённым скорбный и безумный взор.

 "А жива ль она?" — В молчанье чётко раздались слова

 Кончи в чёрном одеянье: "Нет, сеньор, она мертва!"