На другом конце зала кто-то уронил вилку. Нагибается за ней. Когда выпрямляется, в руке у него пистолет. Гром выстрелов, звон разбитого стекла. Билл стонет и открывает глаза. Убийца исчез. Он слышит мерный гул и узнает шум двигателей летящего самолета. Это был просто кошмарный сон.

Билл Каплан встает, быстрым взглядом окидывает салон. Ничего необычного. Ни одного тревожного знака. Он идет в туалет умыться. Щелкает засов, загорается свет в кабинке, и зеркало отражает его покрытый испариной лоб. Кивком головы он приветствует себя нынешнего. Плещет в лицо водой, машинально повторяя про себя дату рождения Джонатана Джулиана, руководителя проекта компании программного обеспечения. Опускается на унитаз, продолжая припоминать подробности своей биографии, анкетные данные родителей, даты их рождения и смерти. Мысленно проходит весь свой путь — в учебе, в профессии, в «Земном Мандате».

Вернувшись в салон, он обводит взглядом лица пассажиров, начинает вспоминать свои разговоры с Аямэй.

В проходах, катя перед собой тележки, появляются стюардессы. Хорошенькая смуглая девушка с раскосыми глазами улыбается ему. Он читает имя на бейджике: Линда. У нее кошачья фигурка, а ягодицы, наверно, похожи на два спелых манго.

Двадцать минут спустя, стоя у автомата с напитками, Линда рассказывает Биллу Каплану свою жизнь.

Линда, а знаешь ли ты, что перед тобой человек, которому случалось убивать? — мысленно обращается он к ней, а вслух так и сыплет шутками. Она смеется.

Линда, знаешь ли ты, что, заигрывая с тобой, я даю себе короткую передышку между осточертевшими упражнениями памяти, которую я должен ежедневно тренировать? Знаешь ли ты, что я забываюсь и расслабляюсь, глядя на твою белозубую улыбку?

Линда отрывает клочок салфетки, пишет на нем номер мобильного телефона и название отеля, в котором будет ночевать. Билл Каплан прячет его во внутренний карман пиджака. Сделав несколько шагов по проходу, оборачивается. Она улыбается ему.

Линда, знаешь ли ты, что твоя улыбка адресована незнакомцу, который подарит тебе два часа своей жизни и канет навеки?

Билл Каплан возвращается к ней.

— My name is Peter Schwab.

— Good bye, Peter, see you tonight.

Пекин. Белая «тойота» едет по третьему кольцу.

— Bill, you look terrific!

— I’ve been doing some meditation.

— И как? Помогает?

— Неплохо, чтобы проветрить голову. Как поживает Хелен?

— Она ушла от меня полгода назад. Вернулась в Бостон.

— Извини.

— Ты же знаешь Хелен, она хотела детей, собак, домик за красивой белой оградой. Я еще не готов выйти в отставку.

— У нас с Изабеллой была та же проблема.

— Не бери в голову. Я сплю с китаянкой в Пекине, с австралийкой в Шанхае, с кореянкой в Харбине, с англичанкой в Гуандуне. Помнишь, что ты сказал мне, когда от тебя ушла Изабелла?

— Нет, Джон, не помню.

— «Мы слишком свободны, чтобы отказаться от свободы».

— Я так сказал? Четыре года назад я, однако, был оптимистом! Надо же, думать, будто мы свободны!

— Ты жалеешь об Изабелле?

— Жалею ли? Сам не знаю. Такие люди, как я, живут одним днем. Сожаление — это слишком благородное чувство. Я его не заслуживаю.

— Ты изменился, Билл. Прежде ты не был так суров к самому себе.

— Когда Джек сломался, я был рядом. Он бросался на прохожих и кусал их, то еще было зрелище. Как можно уважать себя, зная, что в один прекрасный день кончишь, как он?

— Я слышал, его выписали из больницы три недели назад. Жена ухаживает за ним. Он не скучает. Целыми днями строит домики из спичек и разрушает их вечером.

— Наверно, он счастливее нас.