|
- Помоги, возьми ее, - прошептал Филипп, обращаясь к своему дяде. Марсель бережно взял на руки полуживую Констанцию и осторожно внес в теплоту дома. Девушка была бледна. Ее губы приоткрылись, и с них слетал едва слышный стон, похожий на шелест ветра в траве. - Что с ней? - Этель склонилась над Констанцией. - Неси ее наверх, положи на мою постель. Лилиан суетливо принялась помогать матери, расправляя постель. Наконец, Констанция была уложена, и Этель с нескрываемым удивлением посмотрела на нее. - Так вот она какая, Констанция Реньяр! Но в голосе Этель не было ни малейшей вражды, она говорила этоспокойно и немного печально. А губы Констанции вновь дрогнули, девушка пыталась улыбнуться, но вместо улыбки с ее губ сорвался стон. Если Этель смотрела на девушку спокойно, то Лилиан рассматривала ее с нескрываемым интересом, поражаясь ее красоте. - Да, она очень красива, Филипп, - обратилась она к брату, а тот вместо ответа только беспомощно развел руками, дескать, ну что ж поделаешь, сестра, если моя невеста так хороша собой. А Марсель даже причмокнул языком, рассматривая точеный профиль Констанции. - Да ты, племянник, смотрю, не промах и ведешь себя как настоящий мужчина. Даже смог выкрасть свою любимую из стана врагов! Правда, ты вряд ли задумывался о последствиях. - Но ведь ей грозила смерть! - с горечью произнес Филипп. - Они могли ее убить, уничтожить, ведь они не люди, а звери! - Я знаю Реньяров давно, - сказала Этель, - они могли сделатьс ней все что угодно только за то, что она осмелилась не подчиниться воле Виктора Реньяра. - Да, да, мама, ты права, - воскликнул Филипп, обнимая мать заплечи, - и ты, Лилиан, и ты, мама, вы должны заботиться о Констанции, ведь я ее люблю. - Она будет мне как дочь, - сказала Этель. - А мне как сестра, - добавила Лилиан. - Ну а мне тогда ничего не остается, как считать ее своей племянницей. Я напою ее сейчас отваром из трав, - сказала Лилиан. - Нет-нет, дочь, погоди, лучше сперва ей дать горячего вина, оно укрепит ей силы и придаст бодрости. - Я бы тоже не отказался сейчас от чашки горячего вина, - сказал Филипп. И только сейчас все заметили, что Филипп стоит промокший до нитки, а с него ручьем течет на пол вода. - Брат, скорее переодевайся, не медли, а то можешь простудиться и заболеть. - Нет, я теперь не заболею, не беспокойся, Лилиан. Но онпокорился и принялся стаскивать мокрую одежду.А Марсель Бланше стоял, прислонясь спиной к стене, и неотрывно смотрел на лежащую на постели девушку. На его губах блуждала странная улыбка. Он явно завидовал своему племяннику и самое главное, даже не пытался этого скрыть, настолько он был прямым и честным человеком. - Скорее, Лилиан! Потом развесишь мокрую одежду у очага, а сейчас согрей вина, дай Филиппу, а я отнесу и напою Констанцию. - Согрей и на меня, - предложил Марсель своей племяннице.Та согласно закивала. - Я согрею целый котелок, насыплю туда пряностей и плесну немного рому. - Делай, как знаешь, - сказал Филипп, - только поскорее, я уженачинаю дрожать. И вскоре дом Абинье наполнился ароматом. Вся семья сидела застолом и перед каждым дымилась большая чашка. |
