|
- Ну, милая, напрягись, - поддерживая голову Констанции, шептала мать-настоятельница, - ну, давай же, давай! Констанция издала истошный вопль, который перешел в стон и на руках у одной из монахинь появился сморщенный розовый комочек, за которым тянулась синеватая пуповина. В соборе воцарилась глубокая тишина, слышалось только прерывистое дыхание роженицы. И вдруг ребенок негромко вскрикнул. Но его крик показался куда более оглушительным, чем вопли матери. - Кто? - прошептала Констанция, с трудом открывая глаза. - Кто? Перед ее взором все плыло, двоилось, и она видела только, как розовый комочек заворачивают в белую ткань. - Кто, сын? - Да, дитя мое, сын, - сказала мать настоятельница, промакивая крупные капли пота со лба графини де Бодуэн. - Сын... - тихо прошептала Констанция, - слава богу, мальчик, я назову его Мишелем. Скажите Арману, что у него родился сын. Одна из монахинь с радостной улыбкой на лице бросилась из собора туда, где под колоннами у портала стоял, прижавшись головой к стене, граф Арман де Бодуэн. - У вас сын, - сказала монахиня и поклонилась. - Сын? - граф как бы не поверил своим ушам. - Ты сказала, сын? - Да, да, сын, - засмеялась молодая монашка и быстро скрылась за приоткрытой дверью. У меня сын... - все еще не веря в то, что произошло, прошептал граф де Бодуэн, - сын... у меня... А ребенок негромко плакал, и король, слыша этот слабый детский голосок, проскрежетал зубами: - Это должен был быть мой ребенок, мой, а не графа де Бодуэна. Почему я так несчастен? Почему мне не везет, и эта женщина не желает стать моей возлюбленной? Почему я не встретил ее раньше? Но произнося эти слова, король понимал, что даже встреть он ее двадцатью годами раньше, ничего не могло бы измениться. Браки короли заключают не по любви, а по строго установленным правилам. И никакой король не в силах их изменить. Наконец, Констанция смогла открыть глаза и осмотреться. - Где я? Где я? - прошептала Констанция, видя над собой склоненные лица монахинь. - Ты в соборе, дитя мое, в соборе. Ты родила сына, замечательного крепкого мальчика. - Я родила в соборе... - негромко произнесла Констанция, видя прямо над головой скульптуру девы Марии. - Слава богу! - Да-да, дитя мое, слава господу богу нашему за то, что помог тебе так быстро родить ребенка. Я думаю, твой сын будет счастлив, ведь он рожден в церкви. - Мой сын должен быть счастливым, - задумчиво сказала Констанция, пытаясь встать на ноги. Но монахини удержали ее. - Лежи, лежи, дитя мое, сейчас принесут носилки, - настоятельница провела рукой по волнистым каштановым волосам, - все будет хорошо, успокойся и ни о чем не думай. - Спасибо, - поблагодарила графиня де Бодуэн добросердечную монахиню. Говорят, время лечит все раны. Может быть, это и так, но если в сердце поселяется неистовая любовь, смешанная с безудержной страстью, то никакое время над ней не властно, и сердце продолжает болеть, а рана кровоточить. Король как ни пытался выкинуть из своей души Констанцию Бодуэн, ему это никак не удавалось. Он На несколько дней исчезал из столицы, прятался в своем загородном дворце, безудержно пил вино. Но хмель не брал короля. Тогда он вскакивал на лошадь, яростно стегал своего скакуна и тот, выбиваясь из сил, мчал своего седока. Но ни вино, ни безудержные скачки - ничто не могло вернуть короля в былое расположение духа. |
